Книга жизни

В эту ночь он долго ворочался, но так и не смог уснуть. Книга не давала ему покоя. Поначалу Арсений решил, что это очередное издание по саморазвитию, коих пруд-пруди в любой библиотеке мира. Но, быстро пролистав ее, понял, что это, возможно, захватывающая история. В любом случае, чем-то она явно его привлекала, хоть просмотренные строчки и не задерживались по обыкновению в памяти. Но прежняя любовь к чтению кольнула сознание, и Арсений еще раз несколько раз перелистал книгу, пытаясь понять, действительно ли он хочет ее прочесть. И первый раз за долгое время почувствовал, что не испытывает страха перед ней, не боится погрузиться в мир чтения, всколыхнув тем самым, воспоминания о прошлом. Но несколько пустых страниц в конце немного смутили его.

– Это что, для заметок? – поднял он бровь.

– Это уже вам решать, – загадочно произнес Лев Яковлевич. Коротко стриженные седые волосы и паутинки в уголках глаз располагали к доверию этому ученому мужу.

Арсений прямо посмотрел ему в глаза.

– Честно признаться давно не испытывал желания прочитать книгу, работа, знаете ли, отнимает уйму времени, – Арсений, как всегда, немного кривил душой, – но эта книга определенно привлекла мое внимание. Однако, эти пустые станицы, не потрачу ли я зря своего времени? Вы же наверняка читали ее.

Подняв взгляд на своего гостя, Лев Яковлевич как-то странно на него посмотрел.

– А действительно ли оно настолько бесценно, ваше время, чтобы бояться его потратить на одну небольшую историю?

Арсений с трудом удержался, чтобы не покраснеть.

– Я имею ввиду, вдруг это очередные нравоучения, как правильно жить, как завести полезные привычки и все в том же духе. Очень уж много сейчас развелось гуру в этих вопросах и каждый норовит подать одну и ту же информацию под своим соусом, якобы вдвойне полезным и совершенно эксклюзивным. Вот на это да, я не хочу даже свое время тратить.

– Здесь как посмотреть, – Лев Яковлевич подошел к окну, – в каждой истории есть толика нравоучений, и любая история действует на каждого по-своему.

– Даже беллетристика?

– Вот, смотрите, – махнул он рукой, подзывая к себе Арсения. В нижнем парке на деревянной скамье с кованой железной спинкой девушка в очках читала книгу. Даже сверху было заметно, как она переживает, хмуря лоб.

– Возможно, дочитав книгу, – продолжил профессор, сложив руки за спиной, – она уже не так будет доверять своему молодому человеку.

– Откуда вы знаете, что он у нее вообще есть? – усмехнулся Арсений. По его мнению, девушки в очках априори не могли иметь любовных отношений. Вся их любовь, по его мнению, сводилась к учению, учению и еще раз учению.

Но Лев Яковлевич уже смотрел вдаль тротуара, откуда приближался молодой мужчина в толстовке и коротких брюках с голыми щиколотками на выставке. Арсений не переносил эти новомодные штуки и не понимал, каким образом эти хипстеры не отморозили еще себе ноги. Все-таки не лето, а они ходят с синюшными щиколотками, словно общипанные курочки. А парень тем временем уже плюхнулся рядом с барышней, вспугнув ее, словно маленькую голубку с ветки. Перекинув руку через ее плечи, молодой человек развалился, вытянув ноги с посиневшими лодыжками, и принялся что-то рассказывать, с остервенением жуя жвачку и время от времени запуская плевки вдаль через два верхних зуба. Такой манер плевков Арсений мог узнать даже с высоты птичьего полета. Немало соревнований на дальность полета плевка прошло в его детстве. Победителем всегда выходил долговязый парень, с такими же короткими штанами, как и у этого субъекта, но только носил он их не по меде, а от бедности. Они жили с ним в одном дворе, имя кончено позабылось, но мастерство его надолго врезалось в память. Ведь только он мог одним плевком сбить целую и невредимую вишню с дерева.

– А, это ваши студенты, – покачав головой, улыбнулся Арсений, все еще продолжая наблюдать, удастся ли этому парню сбить хоть один лист с ближайшего дерева, – и вы не одобряете столь разномастный союз. Парень явно не отличник, а возможно и на грани вылета, а девушка, подающая надежды нежная поэтесса. Я ведь прав?

– Можно и так сказать, – склонил голову профессор.

– Но при чем здесь тогда книга? Разве что эта девушка верит в счастливые романы, и уже представляет, как смелый и отважный мужчина спасет ее из пучины навязанной жизни, и они заживут долго и счастливо, совсем, как в книжной истории, – горько усмехнулся мужчина, – но беллетристика явно не сможет помочь ей в вопросе выбора спутника жизни.

– Любая история, – мягко произнес профессор, отворачиваясь от окна, – любая, может изменить наше восприятие к тому или иному действию. И все эти истории разные люди интерпретируют по-разному, несмотря на то, какой смысл изначально закладывал в историю сам автор. Но они определенно оставляют некий след у читателя в душе, если она, собственно, есть, та самая душа. Ведь даже конец мы додумываем сами, как и продолжение истории полюбившегося героя, разве нет?