Книга жизни [сборник]

По сути, он своим приходом меня унизил, думала Антонида. Конечно, унизил. Он не считает меня за женщину. «Секс тебя не интересует», и это после того, что у нас было. Получается, эта с лошадиными зубами для него – женщина, потому и постеснялся ей сказать, а мне можно, я не женщина. Так богатые суют бедным родственникам ненужные им самим вещи и ждут еще благодарности. Наверное, надо было послушать Нину, и тогда не было бы такой непривычной ситуации.

Когда Анатолий ушел в четвертый раз, дочь заявила:

– Мама, да разведись ты с ним, наконец! Раз ушел – пусть совсем уходит. Ты еще вон какая, молодая и красивая. Что теперь, будешь сидеть и ждать, вернется он или нет? Ждать, когда он наскучит другой и та его выгонит? Разведись! Не понимаю я тебя. Когда я выйду замуж, у меня такого не будет.

А Коля поступил иначе, он узнал, где живет отец, сходил и поговорил с ним. Вернулся пораженный увиденным:

– Мне кажется, у нашего папани крыша поехала. Честное слово! Эта, его чума костлявая, злая-презлая, на детей орет матом. Дома у них все вверх тормашками, а наш папаня сидит в халате, как барин, и газетку почитывает. С работы снова ушел, нигде пока не работает. Я его спрашиваю, ты почему от нас ушел. И знаете, что он ответил? Ушел, чтобы наладить нарушенную взаимосвязь. Ну точно, крыша поехала.

– Что же ты так об отце-то говоришь? – укорила сына Антонида.

– А как еще о нем говорить? – изумилась Нина.

– Он же вам отец.

– И что теперь, на него молиться? Он позорит тебя, нас, а мы молчи?

– Вас-то чем позорит? – пыталась Антонида защитить Анатолия, ей совсем не хотелось, чтобы дети озлобились на отца.

– Тем, что бросил нас. И не в первый раз, между прочим. Мечется, как цветок в проруби. Встречу где, все выскажу. А больше всего мне за тебя обидно. Ну как можно такое терпеть? Возьми и разведись!

– Разведись! – поддержал сестру и Коля. – А то променял на какую-то швабру.

– Почему швабру? Может, она хорошая женщина.

– Да хватит, мама, мы не маленькие. Ты ведь, наверняка, ее ненавидишь. Ненавидишь?

– Нет. Мне как-то все равно.

– Правильно. Потому что он приучил, ты привыкла к его уходам. А внутри-то у тебя боль, ты просто научилась ее прятать. Ну пусть только появится.

Муж вернулся через полгода. «Ну как вы тут без меня живете? Хорошо? А со мной будет еще лучше».

Ему повезло, что не было Нины, она сразу после школы поступила в институт и училась в другом городе. Когда приезжала на каникулы, с отцом почти не разговаривала, он ей вопрос, а она вроде не слышит. И Анатолий перестал лезть к ней с разговорами. Коля, тот принял приход отца равнодушно. У него было много друзей, много своих мальчишеских проблем, и полугодовой перерыв как-то отдалил его от отца. Анатолия такое отношение детей злило, он выговаривал Антониде, что это она настраивает детей против него. На что Антонида неизменно отвечала:

– Сам оттолкнул. Ты же их первый бросил, себя и вини.

Она была тогда рада приходу мужа, хотя и старалась прятать радость за грубостью в разговоре.

А Анатолий своих чувств не скрывал:

– Я по тебе так соскучился, так соскучился. Сегодня всю ночь будем летать. Ну-ка раскинь руки, ну, я прошу, раскинь. Мы с тобой Ан-2. У-у-у-у…

И в следующий вечер снова:

– Ты меня ужасно возбуждаешь. Ты самая сексапильная женщина в мире. Ну-ка покажи билет, а то на самолет не возьму… Раскинь руки, я же прошу, раскинь…

Ну как она могла подать на развод. Подать на развод, значит, навсегда закрыть для мужа дверь.

А надо было, освобождаясь от чар воспоминаний, зло подумала Антонида. Надо было, ох, как надо было. Права была Нина. Конечно, и сейчас не поздно. Но торопиться с этим не стоит. Надо все хорошенько обдумать… Эх, если бы он вернулся до Того…

Уснула Антонида уже под утро. И не услышала, как звонил будильник, хорошо, что Анатолий разбудил.

Примчалась на работу заспанная. Ее вид сразу дал повод для шуточек. Товарки уже смирились с тем, то Антонида снова приняла мужа, снова простила его (хотя Антониде на их мнение было начхать). Теперь пошли вопросы другого рода:

– Что, спать не дает?

– Твоя-то его узнала?

– Кого? – не сразу поняла Антонида.

– А его штучку. Поди, разладилось, по новой притирать пришлось. Тебе надо было, пока он гулял, зашить. Сейчас мигом – раз, и снова девочка. Пусть бы попотел.

– А вдруг не смог бы…

Несколько лет назад даже представить было нельзя, чтоб на работе так открыто говорили о сексе. Да и не только на работе. Новые времена – новая мораль? Или просто всеобщая распущенность?

Антонида улыбалась, отвечала что-то вроде того, что старый конь борозды не портит, а на сердце…

И на работе, и по дороге домой одна мысль, как ей ответить на это унижение. Конечно, унижение – после стольких лет совместной жизни не посчитать ее за женщину: «Секс тебя не интересует». Дурак! Она настраивала себя против Анатолия, хотя нет-нет да промелькивала и такая мысль: «Выходит, теперь он никуда от нее не уйдет, теперь до самой смерти будет рядом с ней». Но тут же думалось другое: «Он ее, потому что больше никому не нужен. Невелика радость».

Эх, если бы Анатолий вернулся до Того!