Книга звука. Научная одиссея в страну акустических чудес

Каковы бы ни были истоки нашей любви к музыке, она оказывает на нас сильное влияние. Она активирует большее количество участков мозга, чем любой другой из известных стимулов. Музыка, которая нам нравится, возбуждает центры удовольствия, вырабатывающие химический медиатор дофамин. Подобная реакция наблюдается при других доставляющих удовольствие занятиях, таких как секс, еда и прием наркотиков. А как реагирует мой мозг на звон Биг-Бена? Нейробиологи подробно не изучали нашу реакцию на колокольный звон и другие звуковые знаки. Но с учетом эмоциональной связи с природными звуками и другими знакомыми шумами я вполне допускаю существование нейрохимической связи между звуковыми знаками и удовольствием даже для несколько диссонирующего тона Биг-Бена.

Такие важные и влиятельные институты, как муниципалитеты, церкви и монастыри, используют колокола для указания времени как сигнал начала богослужений, а также отмечают ими важные исторические события. Колокола могут предупреждать об опасности, призывать к оружию, звучать в честь военных побед, крещений, свадеб и похорон. Ален Корбен, изучавший роль колоколов в сельской Франции в XIX в., приводит убедительные аргументы в пользу того, что звуковой отпечаток «метил» территорию общины как в социальном, так и в административном плане. Колокола сигнализировали об окончании рабочего дня, и жители должны были оставаться в пределах слышимости[392].

Церковные колокола можно услышать в любом уголке мира, однако в большинстве случаев они просто звонят – отверстие колокола обращено вниз, а язык раскачивается и ударяется о стенки изнутри. Звонари используют разные методы, чтобы создать типично английский звук, или перезвон, который возник в XVI в. и который можно услышать каждые выходные в церквях всей страны. При перезвоне несколько колоколов создают определенный ритм, который можно назвать предшественником минималистских произведений Стива Райха или Филипа Гласса.

Мне всегда хотелось узнать побольше о перезвоне, поэтому одним осенним днем, за пару месяцев до экскурсии на Биг-Бен, я направился к церкви неподалеку от дома. Это деревенская церковь в готическом стиле, которую посещают прихожане одного из пригородов Манчестера. Не обращая внимания на прилавок с джемом и пирожными перед входом и выставку свадебных фотографий в нефе, я поднялся по очень узкой винтовой лестнице, нырнул в низкую дверь и вошел в комнату звонаря. Из отверстий в потолке свисали толстые веревки, каждая со специальной шерстяной петлей. Пол, один из штатных звонарей церкви, подробно рассказал мне о перезвоне. Другой штатный звонарь, увлеченный парень по имени Джон, показал настольную модель колокольни. Кроме того, с помощью веб-камеры я мог видеть, что происходит на колокольне.

Каждая веревка идет к бронзовому колоколу через отверстие в потолке. Шесть колоколов церкви Святого Иоанна издают первые ноты основной музыкальной гаммы, но мелодичность не является главной целью. Несколько звонарей тянут за веревки и звонят в колокола в последовательности, подчиняющейся строгому математическому закону. Напротив Пола стоит белая доска, на которой пишут фломастером, покрытая сеткой цветных цифр, соединенных линиями, указывающими последовательность, в которой должны звонить колокола. Пол объяснил, что колокольный звон требует от звонаря дисциплины и жесткой регламентации, когда «уши открыты, а глаза не отрываются от белой доски»[393].

Джон и Пол могут с большой точностью управлять моментом удара, потому что каждый колокол подвешен на большом колесе, которое совершает полный оборот. Прежде чем ударить в колокол, Джон с помощью веревки переворачивает его, направляя отверстие вверх. В таком положении колокол остается до тех пор, пока звонарь снова не тянет за веревку, опрокидывая колокол; он описывает полный круг и снова замирает отверстием вверх. Еще раз дергая за веревку, Джон поворачивает колокол в другом направлении, и тот снова совершает полный оборот. Колокола очень тяжелые, и Джон объяснил, что с ними нужно сотрудничать, а не сражаться. Мне как новичку доверили только половину работы – звонарь заставит колокол описать первый круг, а я поверну его в другую сторону. Веревка висела прямо передо мной, и я ухватил петлю, как биту для крикета. Когда Джон потянул за веревку, заставив колокол подняться, мои руки взлетели вверх; я пытался потянуть веревку вниз, но сделал это не вовремя и не смог повернуть колокол в противоположном направлении. После нескольких попыток мне удалось поймать ритм. Когда колокол только начинает наклоняться в нужном направлении, настойчивое и плавное движение веревки вниз заставляет его сделать полный оборот.