Книги Бахмана

Он вернулся к своему столу, отделил заявки на свои занятия от остальных бумаг и начал перекладывать последние обратно в ящик, делая это как можно медленнее, чтобы дать телефону время на звонок. Но телефон по-прежнему молчал. Он услышал один звонок где-то далеко внизу — трель его была приглушена закрытой дверью и вообще прозвучала как-то призрачно в необычной летней тишине здания. Может быть, Джордж набрал неправильный номер, подумал он и тут же издал смешок. Все оказалось проще — Джордж и не собирался звонить. Тэд просто ошибся, свалял дурака. У Джорджа явно был какой-то другой трюк в запасе. Чему тут удивляться? Трюки — specialite de la maison Джорджа Старка. И все же он был так уверен, так чертовски уверен, что…

— Таддеус?

Он подпрыгнул, едва не рассыпав содержимое последней полудюжины папок по полу. Уверившись в том, что они не выскользнут у него из рук, он обернулся. Прямо в двери стоял Рауль Де-Лессепс. Его огромная трубка всунулась в комнату, как горизонтально торчащий перископ.

— Извини, — сказал Тэд, — ты так неожиданно влетел, Рауль. Я в мыслях был за тысячу миль отсюда.

— Кто-то звонит тебе по моему телефону, — дружелюбно сообщил Рауль. — Наверно, неправильно набрал номер. Удачно вышло, что я еще не ушел.

Тэд ощутил медленные, тяжелые удары собственного сердца — словно в груди у него был спрятан барабан и кто-то начал со строго отмеренной силой бить в него.

— Да, — сказал Тэд. — Вышло очень удачно.

Рауль поднял на него взгляд. Голубые глаза под припухшими и слегка покрасневшими веками смотрели так живо-вопросительно, что взгляд получился почти грубым и совсем не соответствующим его веселому, болтливому, профессорско-рассеянному тону, которым он спросил:

— У тебя все в порядке, Таддеус?

Нет, Рауль, мысленно ответил Тэд. Все эти дни где-то бродит сумасшедший убийца, который отчасти — я сам, который может порой завладеть моим телом и заставить меня делать смешные штуки, например, втыкать в самого себя карандаши, и я считаю каждый день, когда мне удается не сойти с ума, своей маленькой победой. Но я не могу поделиться с тобой этой реальностью, никак не могу, дорогой мой приятель.

— В порядке? А почему что-то должно быть не в порядке? — проговорил он вслух.

— Кажется, я улавливаю слабый, но явственный запах иронии, а, Тэд?

— Ты ошибаешься.

— Правда? Почему же ты похож на оленя, попавшего в свет фар?

— Рауль…

— И тот человек, с которым я только что разговаривал, похож на продавца, с которым ты договариваешься о сделке по телефону лишь затем, чтобы избавиться от его личного визита к тебе домой.

— Ничего подобного, Рауль.

— Ну, хорошо, — произнес тот без особой убежденности.

Тэд вышел из своего кабинета и направился вниз по коридору к кабинету Рауля.

— Вы куда? — окликнул его сзади Харрисон.

— Кто-то позвонил мне в кабинет Рауля, — объяснил он. — Все номера здесь идут последовательно, и парень, наверно, по ошибке набрал не ту цифру.

— И как раз застал единственного находящегося здесь другого профессора? — скептически спросил Харрисон.

Тэд пожал плечами и продолжил свой путь.

Кабинет Рауля Де-Лессепса был уютным, неприбранным и все еще наполненным запахом его трубки — два года воздержания не перевешивали тридцати лет потакания своей привычке. Главное место занимала доска для метания стрел с пришпиленной к ней фотографией Рональда Рейгана. Огромный том «Американского фольклора» Франклина Баррингера лежал раскрытым на письменном столе. Телефонная трубка была снята и лежала на стопке голубых бланков. Тэд почувствовал, как прежний страх охватывает его, окутывает и сжимает его всего знакомой удушливой хваткой. Он повернул голову в полной уверенности, что сейчас увидит всех троих — Рауля, Харрисона и Манчестера, — выстроившихся в дверях, как воробьи на телеграфных проводах. Но дверной проем был пуст, а из коридора слышался мягкий шелест голоса Рауля. Он задержал сторожевых псов Тэда, и Тэд сомневался, что Рауль сделал это случайно.

Он поднял трубку и сказал:

— Привет, Джордж.

— Ты получил свою неделю, — произнес голос на другом конце провода. Это был голос Старка, но Тэду пришло в голову, что вряд ли голосовые отпечатки совпали бы так точно, будь они сняты с этого их разговора. Голос Старка был другим. Он стал грубым и хриплым, словно голос человека, слишком долго оравшего на каком-то спортивном матче. — Ты получил свою неделю. И ты палец о палец не ударил.

— Ты прав, — сказал Тэд. Ему стало жутко холодно и пришлось приложить все силы, чтобы не дрожать. Кажется, этот холод исходил от самого телефонного аппарата, просачиваясь сквозь дырочки наушника крошечными льдинками. Но он еще и здорово разозлился. — Я и не собираюсь этого делать, Джордж. Неделя, месяц, десять лет — мне все едино. Почему бы тебе не принять это? Ты мертв и мертвым останешься.

— Ты ошибаешься, старина. И если не хочешь ошибиться смертельно, давай начинай.