Книги Якова

Летом 1772 года защищать уже стало нечего. Ченстохова была разграблена, люди истощены и голодны, монастырь при последнем издыхании, не хватало воды и пищи. Нашего коменданта Пулаского обвинили в заговоре против короля и заставили сдать крепость русским войскам. Не помогли молитвы в день Матери Божьей Королевы Польши 15 августа. Братья лежали крестом на грязном полу и ждали чуда. Вечером, после мессы, на стены вывесили белые флаги, и мы помогали братьям прятать ценные иконы и дары, а самую священную икону подменили копией. Русские вошли через несколько дней и приказали запереть монахов в трапезной; на протяжении нескольких дней оттуда доносились их молитвы и гимны. Настоятель был в отчаянии: впервые за всю историю монастырь оказался в чужих руках, вероятно, близится конец света.

Русские жгли во дворе огромные костры и пили монастырское вино, а что не смогли выпить, то вылили на камни, так что те покраснели, как от крови. Они разграбили библиотеку и сокровищницу, уничтожили пороховой склад и множество оружия. Взорвали ворота. Со стен монастыря виден был дым – горели сожженные ими окрестные деревни.

Но Якова, к моему удивлению, эта ситуация вовсе не угнетала. Напротив – хаос придал ему сил. Военная неразбериха его возбуждала. Он выходил к москалям и говорил с ними, и они боялись его, потому что смерть Ханы сильно изменила Якова: теперь он был худ, под глазами синяки, черты лица заострились, а волосы поседели. Тот, кто давно его не видел, мог бы сказать, что это другой человек. Может, безумец? Одержимый? Правда и то, что он ходатайствовал перед москалями за отцов-паулинов, и их освободили из заточения в трапезной.

Через несколько дней в монастыре появился генерал Бибиков[190]. Он подъехал верхом прямо к порогу капеллы и, не слезая с лошади, заверил настоятеля, что под властью русских им ничего не грозит. В тот же вечер мы с Яковом пошли просить русского генерала об освобождении узника – в виде исключения. Я думал, что мне придется переводить на русский, но они говорили по-немецки. Бибиков был предупредителен и любезен, и уже через два дня Яков получил официальное разрешение покинуть монастырь.

Яков, Господин наш, говорит:

«Каждый, кто ищет спасения, должен сделать три вещи: изменить место жительства, изменить свое имя и изменить свои поступки».

Так мы и сделали. Мы стали другими людьми и покинули Ченстохову, место одновременно светлейшее и темнейшее.

VI. Книга Далекого Края

Ris 701. Ksiega Dalekiego Kraju

26

Ента читает паспорта

Ента видит паспорта, предъявляемые на границе. Офицер в перчатках осторожно берет их и, оставив путешественников в экипаже, идет в караульную будку, чтобы спокойно прочитать документы. Путешественники молчат.

– Карл Эммерих барон Ревички фон Ревисные, – вполголоса читает офицер в перчатках, – камергер Его Королевского Апостольского Величества Императора Священной Римской империи, короля Германии, Венгрии и Богемии, действительный посол и удостоверенный при королевском дворе в Польше министр, извещает, что предъявитель сего, господин Юзеф Франк, купец, вместе с прислугой, насчитывающей восемнадцать человек, на двух каретах намеревается отправиться отсюда по собственным делам в Брно в Моравию, поэтому любой власти, коей сей документ будет предъявлен, предписывается вышеупомянутому Юзефу Франку и находящейся при нем прислуге, насчитывающей восемнадцать человек, никаких препятствий при пересечении границ не чинить, а в случае необходимости соответствующую помощь оказывать. Выдан в Варшаве 5 Марта 1773 года.

Помимо этого австрийского паспорта имеется еще и прусский, и Ента видит его во всех подробностях; данные написаны красивым почерком и заверены большой печатью: