Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд

Одно слово. Его тут же увели.

— Хенесси? — недоумевая произнес Рэдмен. — Кто такой Хенесси?

Леверфол достала сигарету и закурила. У нее дрожали руки. Рэдмен не удивился. Он еще не встречал психоаналитика без собственных проблем.

— Мальчик лжет, — сказала она — Хенесси у нас больше нет.

Короткая пауза Рэдмен не настаивал, расспросы сейчас могли только помешать.

— Лэйси умен, — продолжала она, поднеся сигарету к своим бесцветным губам. — Он всегда находит слабое место.

— Мм?..

— Вы новичок, и он хочет создать у вас впечатление, будто у него есть некая тайна.

— Значит, это не тайна?

— Хенесси? — фыркнула она — Господи, конечно, нет. Он сбежал в начале мая… (Она невольно замешкалась.) Между ним и Лэйси что-то было. Мы так и не выяснили, что именно. Может, наркотики. Может, клей или взаимная мастурбация — одному богу известно.

Она и в самом деле не испытывала удовольствия от беседы. На ее лице читалось отвращение.

— Как Хенесси удалось сбежать?

— Мы до сих пор не знаем, — сказала она. — Однажды он не явился на утреннюю поверку. Мы обыскали все сверху донизу. Но он исчез. Бесследно исчез.

— А он может вернуться?

Снисходительная улыбка.

— Боже! Конечно, нет. Он ненавидел это место. Да и как он проберется обратно?

— Выбрался же он отсюда.

Леверфол задумчиво стряхнула пепел и вздохнула.

— Он не блистал умом, но отличался хитростью. В общем-то, я не удивилась, когда он пропал. За несколько недель до исчезновения он полностью ушел в себя. Я не могла добиться от него ни слова, хотя обычно он был довольно разговорчив.

— А Лэйси?

— Полностью подчинялся ему. Такое случается. Младшие мальчики обожают старших, более опытных и ярких. К тому же у Лэйси неблагополучное семейное прошлое.

Все логично, подумал Рэдмен. Настолько логично, что он не поверил ни слову. Характеры — это не картинки с выставки, пронумерованные и развешанные по порядку: первая под названием «Хитрый», следующая — «Впечатлительный». Они больше напоминали каракули, граффити с потеками краски, непредсказуемые и хаотичные.

А маленький мальчик Лэйси? Он словно написан на воде.

Занятия начались на следующий день. Солнце палило так, что к одиннадцати часам мастерская превратилась в раскаленную жаровню. Тем не менее подростки быстро и охотно усваивали все, что объяснял Рэдмен. Они признали в нем человека, которого можно уважать, не испытывая особой любви. Они не ожидали особых милостей и не заслуживали их. Это было вроде соглашения.

Рэдмен заметил, что служащие и преподаватели Центра менее общительны, чем воспитанники. Взрослые держались в стороне друг от друга. Он не увидел среди них ни одного сильного человека Казалось, рутина Тифердауна перемалывала всех в унылую серую массу. Вскоре Рэдмен поймал себя на том, что избегает разговоров с коллегами. Его убежищем стала мастерская, наполненная запахом свежей стружки и пота.

Так продолжалось, пока незадолго до наступления понедельника один из мальчиков не упомянул о ферме.

Никто не говорил Рэдмену, что на территории Центра есть ферма, и поначалу сама эта идея представилась ему совершенно нелепой.

— Туда мало кто ходит, — сказал Крили (он мог бы стать одним из худших столяров на земле). — Там воняет.

Общий смех.

— Тихо, ребята. Ну-ка, угомонитесь.

Смех затих, уступив место перешептываниям.

— Где же эта ферма, Крили?

— Это даже не совсем ферма, сэр, — пожевав свой язык (дурная привычка), объяснил Крили. — Несколько старых бараков. И они очень воняют, сэр. Особенно сейчас.

Он показал за окно, в сторону деревьев за игровой площадкой. С того дня, когда Рэдмен рассматривал их вместе с Леверфол, пустырь от засухи увеличился. Теперь в отдалении виднелась часть кирпичной стены, окруженная почти голым кустарником.

— Видите, сэр?

— Да, Крили, вижу.

— Это хлев, сэр.

Снова приглушенное хихиканье.

— Что здесь смешного? — строго оглядев класс, спросил он.

Две дюжины голов тотчас склонились над работой.

— Я бы не ходил туда, сэр.

Крили не преувеличивал. Даже в сравнительно прохладную предвечернюю пору запах, доносившийся от фермы, вызывал тошноту. Рэдмен прошел мимо игровой площадки и доверился своему обонянию. Вскоре он увидел постройки, часть которых он разглядел из окна мастерской. Несколько обветшалых бараков из ржавого железа и гнилых деревянных досок, загородка для цыплят да кирпичный хлев — вот что представляла собой ферма. Как и сказал Крили, на самом деле строение мало походило на ферму. Это был небольшой домашний Дахау, грязный и заброшенный. По всей видимости, кто-то еще кормил оставшихся узников — кур, полдюжины гусей, свиней, — но никто не убирал за ними. Отсюда и гнилой смрад. Свиньи лежали на подстилке из собственного навоза, на солнце разлагались горы отбросов, над ними роились тысячи мух.

Хлев состоял из двух стойл, разгороженных высокой кирпичной стенкой. Прямо у входа в луже нечистот валялся поросенок, на его боку шевелились полчища клещей и блох. Другой, поменьше, лежал поодаль на куче изгаженного сена. Они не испытывали ни малейшего интереса к Рэдмену.

Второе помещение казалось пустым.