Книги крови III—IV: Исповедь савана

Дебби беспокойно ерзала на заднем сиденье — то: «Папа, мне жарко»; то: «Папа, я хочу апельсинового сока». И наконец: «Папа, я хочу пи-пи».

Рон остановил машину на безлюдной ровной дороге. Пришлось изобразить добренького папочку. Если и дальше ему придется играть эту роль, к концу дня дети избалуются окончательно.

— Итак, солнышко мое, сейчас ты сделаешь пи-пи, и мы поедем дальше, чтобы поискать тебе мороженое.

Вмешалась Мэгги:

— Детка, сходи туда — на полянку около дороги. Видишь ее?

Дебби остановилась в нерешительности. Рон обменялся с Иеном полуулыбками. Мальчик скорчил смешливую гримасу, поддразнивая сестренку:

— Чего же ты не идешь? Давай, торопись, а то пока будем искать подходящее место, ты описаешься.

«Подходящее место, — думал Рон. — Что он имеет в виду? Уж не Лондон ли?»

Дебби никак не решалась:

— Я там не могу, мамочка!

— Почему?

— Меня там может кто-то увидеть.

— Что ты, никто тебя не увидит, — убеждал Рон. — Ты сделаешь, как скажет мама, и все будет в порядке.

Он повернулся к Мэгги:

— Сходи с ней, любовь моя.

Мэгги не шелохнулась:

— Она и сама умеет.

— Ты же видишь — она боится. Да и как она перелезет через эту решетку?

— Тогда сходи с ней сам.

Рону не хотелось возражать и начинать бессмысленный спор. Он выдавил из себя улыбку и сказал:

— Пойдем.

Дебби вышла из машины. Рон помог ей перебраться через железную ограду, за которой раскинулось широкое поле. Урожай с него уже был собран. Оно пахло… свежей землей.

— Ты что папа? Не смотри! — выговорила ему дочка. — Ты не имеешь права смотреть.

Как она любит командовать и управлять, а ведь ей всего девять! Она уже умела играть на его нервах не хуже, чем на фортепиано, которым занималась три года. Они оба знали это. Рон улыбнулся и зажмурился.

— Видишь? Папа закрыл глаза. Давай, девочка, делай все побыстрее.

— Только ты не вздумай подглядывать. Обещай, что не будешь подглядывать?

— Я не буду подглядывать, — торжественно продекламировал Рон.

Боже, она устраивает целый спектакль!

— Поторопись, солнышко.

Он обернулся в сторону машины: Иен сидел, склонив голову над страницами очередного глупого комикса, его глаза неподвижно замерли над чем-то уж очень интересным. Весь день он был угрюм и серьезен. Единственный раз лицо его стало мягче, когда они оба обменялись чем-то вроде улыбки. То, что отразилось на лице Иена, вряд ли было естественным — ему не хотелось улыбаться, и он не собирался смеяться над сестренкой. Он казался сегодня слишком задумчивым.

Дебби стянула штанишки и присела. После всех волнений у нее ничего не получалось, как она ни старалась.

Рон окинул взглядом поле, вплоть до горизонта. Там кружились шумные стаи чаек. Рон смотрел на них: сначала спокойно, потом со все большим нетерпением.

— Скорее, детка.

Рон снова оглянулся на машину: Иен теперь смотрел на него. На лице его была печать скуки. Бледное, грустное лицо. Что же с ним? Какая-то безысходность сквозила во взгляде. Рон терялся в догадках. Как будто — или на самом деле? — не замечая, что на него смотрит отец, Иен снова взялся за сборник комиксов.

Дебби вдруг резко взвизгнула В ушах у Рона зазвенело.

— Господи! — Рон полез через ограду.

За ним спешила и Мэгги.

— Дебби!

Рон нашел дочь у загородки. Она уставилась вниз, что-то бормоча себе под нос Лицо девочки раскраснелось.

— Боже мой, что случилось?

Она лишь беззвучно шевелила губами. Глаза Рона проследовали за ее взглядом.

— Что случилось? — Мэгги пыталась перелезть через ограду.

— Кажется… Кажется, ничего особенного.

Там был всего лишь мертвый крот. Он лежал на земле. Его глаза выклевали птицы. Трупом насыщались полчища мух.

— Боже мой, Рон! — Мэгги сверкнула глазами. Так, словно он сам подложил сюда труп животного. — Все хорошо, моя сладенькая. — Она толкнула Рона локтем и взяла девочку на руки.

Ребенок постепенно успокаивался.

«Это городские дети, — думал Рон. — Надо приучать их к таким вещам, ведь когда-нибудь они будут жить среди этого. Здесь нет и не будет машин, убирающих с земли все и вся».

Мэгги качала малышку на руках.

— Ну вот, сейчас она успокоится, — сказал Рон.

— Конечно успокоится. Правда, детка? — Мэгги помогла ей подтянуть штанишки.

Дебби лишь хлюпала носом, вовсе не стесняясь. Слишком большое огорчение, чтобы отстаивать свою самостоятельность.

Иен слышал, как сестренка закатывала концерт, и пытался сосредоточиться на комиксах.

«Дайте же мне наконец сконцентрировать внимание», — думал он.

И его желание было выполнено.

Внезапно стало темно. Слишком темно, чтобы разглядеть картинки.