Книги крови III—IV: Исповедь савана

Он отвел глаза от страницы, и сердце бешено застучало в его груди. Он был здесь — новый объект для изучения. Всего в шести дюймах от мальчика: он заглядывал в салон машины, и глаза его сверкали пламенем ада. Иен не смог закричать — язык отказался повиноваться. Намочив сиденье, он толкнул противоположную дверь. Она не открылась, и в тот же миг покрытые рубцами руки влезли в окно и вцепились в его ноги. Когти царапали лодыжки, разрывая новые носки. На землю свалился ботинок. Наконец руки победили — Иен поехал по влажному сиденью к открытому окну. К нему вернулся голос, но вряд ли это был его голос: слишком жалостливый и слабый для выражения смертельного ужаса, охватившего его. В этом не столь уж необычном сне снова был его отец. Когда окошко оказалось под животом Иена, мальчик посмотрел на отца: тот размахивал руками у ограды. У него был такой смешной вид. Он карабкался через нее, он спешил на помощь. Но Иен с самого начала знал, что отец не спасет его. Он столько раз умирал в своих снах именно потому, что отец не успевал вовремя.

Рот чудовища оказался еще шире, чем Иен мог себе представить. Туда он и должен сейчас провалиться. И непременно вперед головой. Рот вонял, как мусорный ящик, что стоит во дворе школьного буфета. Как миллион таких ящиков. Подступила тошнота. Один из ящиков захлопнулся, оттяпав ему часть головы…

Рон ни разу в жизни не кричал, он считал крик уделом женщин. Но сейчас, когда он увидел, как голова сына исчезла в страшных челюстях, все вокруг утонуло в звуке безумного вопля.

Голый Мозг обернулся без тени страха Кто же сумел издать такое? Он встретил чьи-то глаза Он пронзил их своим всепроникающим взглядом, заставляя противника прирасти к шоссе. Мэгги оцепенела. Ее голос звучал как из могилы:

— О… пожалуйста… не надо.

Рон, пытаясь не замечать страшных глаз, бросился к машине. К своему сыну. Но его короткой растерянности хватило для того, чтобы чудовище успело скрыться. Голый Мозг стремительно удалялся, не выпуская изо рта жертву, которая раскачивалась на ходу. Спустя мгновение монстр исчез. Распыленные в воздухе капельки крови Иена подхватил ветер. Рон почувствовал, что его лицо оросилось мелким дождем.

Неподалеку от оскверненного алтаря Святого Петра стоял Деклан. У ворот дежурила полиция. За стенами бушевало людское море. Оно было встревожено, оно требовало объяснений. Но никто не входил в церковь — все столпились около нее и кричали. Деклан понимал, что рано или поздно придется выйти, чтобы успокоить их. Угомонить. Уничтожить, наконец… Ведь его новый господин наверняка хочет этого. И Деклан должен помочь ему, пусть это даже будет стоить жизни. В смерти не может быть ничего страшного. А в жизни ничто не имело теперь значения, кроме того, что некогда скрытые от всех — а может быть, и от него самого — надежды Деклана воплотились.

Когда ночью он смотрел на мочащееся ему в лицо чудовище, он испытал необъяснимую радость и счастье. Раньше он счел бы эту процедуру омерзительной, но она оказалась восхитительной. Какой же тогда может стать смерть? Чем-то приятным вдвойне? Да… И если Голый Мозг захочет убить его своей зловонной рукой — это лишь удесятерит наслаждение.

Он взглянул на алтарь и на следы огня, потушенного полицейскими. Полиция наверняка будет разыскивать его после гибели Кута, но он знает десятки потаенных мест, куда они не доберутся никогда. Деклан не сомневался: его хозяин людям не по зубам. Он собрал разбросанные листы молитвенника и швырнул их в тлеющие угли. Подставки для свечей покоробились в пламени. Крест исчез — наверное, рассыпался или его прихватил с собой какой-нибудь полицейский. Деклан выдернул из недогоревшей книги несколько страниц: псалтырь. Ветхая бумага вспыхнула от поднесенной спички.

В горле Рона стояли слезы, хотя он давно забыл их вкус В последний раз он плакал несколько лет назад, а рыдать в присутствии мужчин ему вообще никогда не приходилось. Но сейчас он плакал Он не стеснялся: вряд ли в этих людях осталось что-то человеческое. Хоть капля сострадания. Они спокойно слушали его страшную историю и все время кивали, как идиоты.

— Наши люди разосланы в радиусе пятидесяти миль, мистер Милтон, — говорил один из них, с каменным лицом и понимающими глазами. — Они прочешут все холмы. Мы схватим его, кем бы он ни был.

— Он отнял у меня сына, вы понимаете? Убил мальчика на моих глазах…

Казалось, они не чувствовали ужаса происходящего.

— Мы делаем все, что в наших силах.

— Но это вряд ли вам по силам. Он… не человеческое существо.

Айвенго опять посмотрел понимающим взором: он вполне представлял себе это нечеловеческое существо.

— Здесь есть представители министерства обороны, но им нужны доказательства, чтобы подключить армию, — сказал он. — Ведь это деньги налогоплательщиков, сэр.

— Вы идиот! Вы думаете о том, сколько стоит его убить. Вы не видите, что он не человек? Это тварь из ада!

Взгляд Айвенго перестал быть сочувственным.

— Если бы он пришел из ада, сэр, — сказал он, — не думаю, что ему удалось бы так легко поймать преподобного Кута.