Книги крови III—IV: Исповедь савана

— Не искушайте меня, — продолжал он, перейдя на невнятный шепот. — Предупреждаю…

— От тебя воняет, как от дохлой псины, — бросил Брендан. — Может, ты и есть дохлая псина?

Поуп не удостоил его ответом. Взгляд старика был устремлен на Хмыря — тот методично обшаривал карманы ветхого пальто и жилетки, а выуженные вещицы бросал в пыль на полу туннеля.

— Карни, — рявкнул Рыжий. — Давай, поройся в его барахле! Посмотри, есть там что-нибудь стоящее или нет.

Карни оглядел кучку пластмассовых безделушек и засаленных ленточек вперемешку с истрепанными листками бумаги (не поэт ли он?) и пробками от бутылок.

— Да тут одна дребедень, — сказал он.

— Все равно посмотри, — велел Рыжий. — Может, в эту макулатуру завернуты деньги. — Карни не шелохнулся. — Посмотри, я сказал.

Карни неохотно присел на корточки и принялся ковыряться в хламе, который Хмырь продолжал кидать на землю. Хватило одного взгляда, чтобы понять: здесь нет ничего ценного. Однако кое-какие вещицы — затертые фотографии, почти нечитаемые записки каракулями — могли пролить свет на то, кем был Поуп, прежде чем пьянство и подступающее слабоумие уничтожили его разум. Но, несмотря на свое любопытство, Карни не хотел совать нос в секреты Поупа. Ведь это все, что осталось у старика.

— Ничего особенного, — объявил Карни после беглого осмотра.

Однако Хмырь еще не закончил обыск. Чем глубже он зарывался, тем больше слоев грязной одежды открывалось его жадным рукам. Карманов у Поупа оказалось не меньше, чем у фокусника.

Карни поднял глаза от сиротливой кучки вещей и, к собственному смущению, обнаружил, что взгляд Поупа прикован к нему. Старик, обессилевший и избитый, уже не возмущался. Вид у него был жалкий. Карни показал ему раскрытые ладони в знак того, что ничего не взял. Поуп еле заметно кивнул в ответ.

— Есть! — торжествующе завопил Хмырь. — Вот она, родимая!

Он вытащил из одного кармана бутылку водки. Поуп либо слишком ослабел и не заметил, что его лишили заначки, либо слишком выдохся, чтобы протестовать: он не издал ни звука, когда заветная бутылка перекочевала к противникам.

— Все? — поинтересовался Брендан. Он захихикал, и этот пронзительный смешок выдавал нараставшее возбуждение. — Может, у этого хрена в загашнике еще что-нибудь припрятано? — предположил он, отпустив руки Поупа, и оттеснил Хмыря в сторону.

Последний не стал возражать — он заполучил бутылку и больше ни на что не претендовал Хмырь отбил горлышко, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, и принялся пить, сидя на корточках в грязи. Теперь, когда Брендан взял инициативу в свои руки, Рыжий отпустил Поупа. Игра ему явно наскучила. Брендан, напротив, только начал входить во вкус.

Рыжий подошел к Карни и носком ботинка переворошил скудные пожитки Поупа.

— По нулям, — констатировал он бесстрастно.

— Угу, — поддакнул Карни в надежде, что недовольство Рыжего положит конец глумлению над стариком.

Но Рыжий уже бросил кость Брендану и не собирался отбирать ее. Карни доводилось видеть разбушевавшегося Брендана, и у него не было никакого желания смотреть на это снова. Впрочем, эхо, отражавшееся от стен туннеля, достаточно красноречиво свидетельствовало о происходящем: удары сыпались один за другим вперемежку с нечленораздельной бранью. Судя по прошлому опыту, ничто не могло остановить Брендана, прежде чем он изольет до конца свою ярость. Любой, у кого хватало глупости мешать ему, лишь попадал под горячую руку.

Рыжий не спеша подошел к дальнему выходу из туннеля, закурил и стал с холодным интересом наблюдать за расправой. Карни оглянулся на Хмыря. Тот сидел уже не на корточках, а на земле, бутылка водки стояла между его вытянутых ног. Он с отсутствующим видом ухмылялся, глухой к мольбам, что потоком лились с разбитых губ Поупа.