Книги крови V—VI: Дети Вавилона

Гарри больше не мог. В отчаянном усилии спастись он отпустил рукоять, которую сжимала правая рука, и попытался схватить Сванна за ногу. Его пальцы ощутили кромку ткани брюк мертвеца и дернули за нее. Улыбка исчезла с лица потерявшего равновесие иллюзиониста. В попытке опереться спиной на открытую половину крышки он отшатнулся назад, но от резкого движения гроб опасно накренился. Бархатный покров полетел мимо головы Гарри, за ним — цветы.

Взбешенный Сванн взвыл и изо всех сил врезал ногой по руке Гарри. Это было ошибкой. Гроб опрокинулся и вывалил покойника У Гарри нашлось мгновение, чтобы бегло рассмотреть искаженное ужасом лицо Сванна, когда тот пролетал мимо. В следующую секунду руки его разжались и он рухнул следом.

Темный воздух жалобно выл в ушах, а внизу распахнула объятия бездна И вдруг, перекрыв шипение и гул в голове, раздался новый звук: человеческий голос.

— Он умер? — спросил голос.

— Нет, — отвечал другой голос, — не думаю. Как его зовут, Доротея?

— Д’Амур.

— Мистер Д’Амур! Мистер Д’Амур!

Падение Гарри чуть замедлилось. Бездна внизу шумела так же грозно.

Вернулся голос — хорошо поставленный, но не мелодичный:

— Мистер Д’Амур.

— Гарри! — позвала Доротея.

Как только раздался ее голос, падение прекратилось, и пришло ощущение второго рождения. Гарри открыл глаза. Он лежал на твердом полу; в нескольких дюймах от его головы темнел экран телевизора. Комната утопала в цветах, Сванн покоился в гробу, а Бог — по слухам — пребывал на небесах.

— Живой, — прошептал Гарри.

У его воскрешения нашлись зрители. Конечно же, Доротея. И двое незнакомцев. Один из них, голос которого Гарри услышал первым, стоял у самых дверей. На вид — самый обыкновенный, разве что брови и ресницы так белесы, что почти незаметны. Рядом стояла женщина, и ее внешность тоже была удручающе банальна, лишена малейшего признака индивидуальности и привлекательности.

— Дорогая, помоги ему, — сказал мужчина, и незнакомая женщина послушно наклонилась к Гарри. С неожиданной силой она рывком поставила Гарри на ноги. Во время жуткого сна его вырвало, и он чувствовал себя грязным, смешным и нелепым.

— Что за чертовщина здесь приключилась? — спросил Гарри, когда женщина повела его к креслу. Он сел.

— Вас пытались отравить, — сказал мужчина.

— Кто?

— Валентин, кто же еще.

— Валентин?

— Он сбежал, — вступила в разговор Доротея. Ее била дрожь. — Просто исчез. Я услышала, как вы зовете меня, поднялась сюда и нашла вас на полу. Я решила, что вы задыхаетесь.

— Теперь можно не волноваться, все в порядке, — сказал мужчина.

— Слава богу, — сказала Доротея, явно успокоенная его бесцветной улыбкой. — Это адвокат, о котором я вам говорила, Гарри. Мистер Баттерфилд.

Гарри вытер рот и проговорил:

— Рад познакомиться.

— Давайте спустимся вниз, — предложил Баттерфилд, — и я рассчитаюсь с мистером Д’Амуром.

— Я в полном порядке. И не в моих привычках принимать гонорар, пока работа не закончена.

— Но она закончена, — сухо возразил Баттерфилд. — Мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Гарри бросил взгляд на Доротею. Она отщипывала сухие листочки с ветки антуриума.

— Согласно контракту, я должен оставаться у тела…

— Приготовления к кремации закончены, — стараясь быть вежливым, разъяснил Баттерфилд. — Не так ли, Доротея?

— Посреди ночи? — удивился Гарри. — Вам разрешат кремацию не ранее завтрашнего утра.

— Благодарю вас за помощь, — сказала Доротея. — Но теперь мистер Баттерфилд вернулся, и я уверена, что все будет в порядке. В полном порядке.

Баттерфилд обратился к своей спутнице:

— Не будешь ли ты так любезна вызвать мистеру Д’Амуру такси? — А затем, повернувшись к Гарри, продолжил — Нам бы очень не хотелось отправлять вас пешком по ночному городу, не так ли?

Пока они спускались по лестнице, пока Баттерфилд рассчитывался с ним в холле внизу, Гарри не оставляла надежда, что Доротея возразит адвокату и попросит Д’Амура остаться. Однако хозяйка не промолвила ни слова на прощание, когда его выпроваживали из дома. Заработанные двести долларов — более чем достаточная компенсация за несколько часов бездействия; однако Гарри был бы счастлив сжечь банкноты за одну лишь тень огорчения на лице Доротеи по поводу их расставания. Увы, ничего подобного он не увидел. По опыту он знал: его израненному самолюбию понадобится как минимум двадцать четыре часа, чтобы прийти в себя после столь вопиющего безразличия.

Гарри вылез из такси на углу Третьей и Тридцать третьей улиц и отправился в бар на Лексингтон-стрит, где собирался разделить полбутылки бурбона со своими невеселыми думами.

Близился второй час ночи. Улица была пуста, если не считать его самого и эха чьих-то шагов. Он завернул за угол Лексингтон и стал ждать. Несколько секунд спустя за тот же угол завернул Валентин. Гарри ухватил его за галстук.

— Попался! — Он дернул Валентина на себя, едва не сбив с ног.

Тот даже не пытался сопротивляться.

— Вы живы, благодарение богу! — воскликнул Валентин.

— Да, уж не вас благодарить, — отозвался Гарри. — Что за гадость вы мне подмешали?

— Ничего я не подмешивал, — удивился Валентин. — С какой стати?