Книги крови V—VI: Дети Вавилона

Он был пуст. Лишь лавровые деревья, и тень от них падает на замысловатый узор, покрывающий камни, которыми вымощен двор. Ванесса прошла вдоль одного края узора, пытаясь понять значение линий. Затем ее осенило: она видит все вверх ногами. Ванесса двинулась к противоположной стороне двора, и тогда рисунок стал ясен. Это была карта мира, воспроизведенная подробно, вплоть до самого незначительного островка Все большие города, и океаны, и континенты, пересеченные сотнями тонких линий, обозначающих широту и долготу, и много чего еще. Хотя большинство символов выглядели весьма своеобразно, легко было понять, что карта изобилует политическими деталями: спорные границы, территориальные воды, зоны отчуждения. Многое начерчено и переправлено мелом, как бы в итоге ежедневных размышлений. В некоторых регионах, где события развивались особенно остро, поверхность Земли почти полностью закрывали каракули.

Увлеченность картиной встала между Ванессой и ее собственной безопасностью. Она не услышала шагов у Северного полюса, пока человек не выступил из укромного места в пятно лунного света. Ванесса собралась бежать, но узнала Гомма.

— Не двигайтесь, — шепнул он с другого конца мира.

Она сделала так, как сказали. X. Г. быстро оглядывался по сторонам, как загнанный кролик. Он убедился, что двор пуст, и подошел к тому месту, где стояла Ванесса.

— Что вы здесь делаете? — требовательно спросил он.

— Вы не пришли, — с укором ответила она. — Я думала, вы меня забыли.

— Дело осложняется. Они все время сторожат нас.

— Я не могу больше ждать, Харви. Это неподходящее место для отпуска.

— Конечно, вы правы, — с удрученным видом сказал он. — Это безнадежно. Безнадежно. Вы должны бежать отсюда, а о нас забыть. Они никогда нас не выпустят. Правда слишком ужасна.

— Какая правда?

Он покачал головой.

— Забудьте об этом. Забудьте, что мы когда-либо встречались.

Ванесса взяла его длинную и тонкую руку.

— Я не забуду, — возразила она. — Я должна знать, что здесь происходит.

Гомм пожал плечами:

— Возможно, вам надо узнать. Возможно, весь мир должен узнать.

Он потянул ее за собой, и они скрылись в относительной безопасности арочных проходов.

— Для чего эта карта? — был ее первый вопрос.

— Тут мы играем, — ответил он, уставившись на запутанные каракули. Затем вздохнул. — Конечно, не всегда это была игра. Но системы вырождаются, знаете ли. Неизбежное состояние и для дел, и для идей. Вы начинаете с прекрасных намерений, и через два десятилетия… Два десятилетия, — повторил он, словно это ужаснуло его, — мы играем с лягушками.

— Вы не должны так сильно переживать, Харви, — сказала Ванесса. — Вы прикидываетесь бестолковым или это старость?

Он почувствовал укол, но уловка сработала. По-прежнему глядя на карту мира, он произнес следующие слова так четко, словно отрепетировал признание.

— Это был день торжества здравого смысла, в тысяча девятьсот шестьдесят втором году, когда земные владыки поняли, что они на грани разрушения мира. Мысль о Земле, населенной лишь тараканами, не радовала их. Если нужно предотвратить уничтожение, решили они, наши лучшие инстинкты должны взять верх. Могущественные собрались за закрытыми дверями на симпозиуме в Женеве. Никогда прежде не было такой встречи умов. Лидеры парламентов и политбюро, конгрессов и сенатов, хозяева Земли — на одном общем обсуждении. И они решили, что в дальнейшем судьбы мира будет контролировать особый комитет, состоящий из влиятельных и независимых ученых вроде меня самого. Из мужчин и женщин, свободных от политических пристрастий и прихотей, способных предложить некие главные принципы, которые удержат человеческую расу от массового самоубийства. Предполагалось, что в комитет войдут представители всех ветвей человеческой культуры, лучшие из лучших, интеллектуальная и духовная элита, чья коллективная мудрость принесла бы новый золотой век. Во всяком случае, такова была теория…

Ванесса слушала, не задавая ни одного из десятков вопросов, что роились у нее в голове после его короткой речи. Гомм продолжал:

— И это до сих пор работает. Да, работает. Нас было только тринадцать, чтобы сохранить некий консенсус. Русский, несколько европейцев… милая Йонийоко, конечно… новозеландец, пара американцев… да, мы были очень сильной группой. Два лауреата Нобелевской премии, включая меня самого…

Теперь она вспомнила Гомма По крайней мере вспомнила, где видела его лицо. Оба они были тогда много моложе. Она, будучи школьницей, учила его теории наизусть.

— Наши советы должны были поддерживать взаимопонимание между будущими представителями власти, а также создание гуманных экономических структур и развитие культурной индивидуальности наций. Это банальности, конечно, однако в свое время они звучали убедительно. Так получилось, что почти с самого начала все наши заботы были территориальными.

— Территориальными?

Гомм сделал широкий жест, указывая на карту перед собой.