Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

По прошествии многих лет я попытаюсь поделиться воспоминаниями об эпизодах, имевших место вне рамок ИФЛА, в которых принимала участие Маргарита Ивановна. Мне хочется вспомнить мой первый визит к Маргарите Ивановне во время моего первого приезда в Москву. В посольстве Бельгии в Москве я спросил у бельгийского дипломата, что он думает по поводу того, есть ли у меня шансы быть приглашенным кем-нибудь из моих советских коллег к себе домой, чтобы посмотреть, как они живут. Ответ был кратким и простым: "У вас нет ни одного шанса, так как вы остаетесь здесь только на неделю. Они должны получить разрешение, но на это уходит не менее двух недель". Я заручился его позволением рассказать об этом Маргарите Ивановне, что и сделал во время нашей очередной встречи. Задетая за живое, Маргарита Ивановна ответила: "Приходите сегодня вечером в гости". После этой первой встречи в ее доме последовали многие другие, в том числе и встречи на даче.

Для советского гражданина дача является необходимостью, чтобы сделать сносной жизнь в городе. Я полагаю, что дача Маргариты Ивановны более типична для советской действительности, чем, например, дача министра культуры Е.Фурцевой, слухи о которой незадолго до ее смерти распространились на Запад. Кстати, Фурцева имела привычку на людях называть меня "мой самый старый друг-капиталист", на что я каждый раз отвечал, что я капиталист только в Советском Союзе. В моей капиталистической стране, говорил я, человек, живущий на зарплату, вовсе не капиталист, но живет он лучше, чем живут на родине пролетариата.

Но продолжаю свои воспоминания о Маргарите Ивановне…

Международный год книги был организован ЮНЕСКО в 1972 г. по предложению Советского Союза, а если быть точным, то по инициативе Маргариты Ивановны. Я был председателем Подготовительного комитета по проведению Года книги. Открытие состоялось в Москве. Никогда мне не приходилось слышать более тусклых речей, произнесенных в честь книги. Зарубежные участники конгресса утонули в море советской статистики. Я говорил себе, что творится что-то неладное, если идеи заменяются цифрами. Американский оратор, известный литературный критик, выступил так плохо, что я вынужден был после окончания заседания попросить у него объяснений. Он сказал мне, что его правительство посоветовало быть вежливым. С того времени я понял, что одной из самых больших ошибок интеллигенции является следование советам правительства. Если быть откровенным до конца, могу добавить: чтобы это узнать, мне не надо было покидать Бельгию.

Если, тем не менее, я все же говорю о событиях Международного года книги, то только чтобы выразить сожаление по поводу того, что Маргарита Ивановна, которая могла бы принести столько пользы для своей страны, так мало участия в нем принимала. В программе Международного года книги Советский Союз был представлен не библиотеками или книжными палатами, а Государственным комитетом по печати, т. е. политическим органом, который был в привилегированном положении в ЮНЕСКО. У меня было желание поставить все на свои места, но я не сделал этого из-за дружбы с Маргаритой Ивановной. Я хотел бы исправить эту ошибку сейчас и заявить, что во время торжественного открытия Международного года книги я думал о Маргарите Ивановне. Ее сильная личность была рядом со мною. Маргарита Ивановна, для которой книга была призванием и делом всей ее жизни, а международное значение книги так безусловно, не произнесла речи, продиктованной идеологией правящей партии. Молчание Маргариты Ивановны было утешением для ее западных коллег и друзей.

Мои две последние встречи с Маргаритой Ивановной были у нее дома. В 1975 г. я сопровождал короля Бельгии во время его официального визита в Советский Союз. По возвращении в Москву я провел чудесный вечер у Маргариты Ивановны на даче, где ее внук, дотронувшись до меня рукой, сказал, что он думал, что гофмаршалы короля — а я был в то время именно гофмаршалом короля — живут только в книгах. Мальчик был не так уж неправ. Я рассказал эту историю переводчику короля — сыну гофмаршала последнего российского царя.