Книги Великой Альты

– Сюда, щенки, сюда, большие псы, – подзадоривал Медведь. – Надо же кому-то напасть первым. Пусть кто-нибудь наберется смелости и покажет другим, как надо умирать. – Он все время поворачивался, водя мечом слева направо. – Ну, кто первый? Ты, в красивом зеленом ошейнике? Или ты, голенастый? Или Альтина шлюха? Давай! Я отрежу твою белую косицу и привяжу на шлем. – Он обращался ко всем сразу, но воины, памятуя слова Дженны, не приближались к нему.

– Пусть устанет, – сказала Дженна. – Не позволяйте ему сразить еще кого-то из нас.

– Ну нет, я не устану, – откликнулся он. – Я вас всех одолею.

Если она надеялась вынудить его сделать ложный шаг, он был для этого слишком хитер и опытен. Он продолжал кружить вокруг тела Илюны, не оступаясь и не спотыкаясь об него, а иногда пинал убитую, как бы желая показать, что скоро расправится с ними со всеми по очереди.

Дженна начала входить в его ритм. Катрена учила ее следить за ритмом движений животных в лесу. Следи за шагом и за манерой, наставляла Катрона. Только так охота может окончиться успешно. Это тоже охота, подумала Дженна, – охота на Медведя.

Как же он работает мечом, Медведь? Финт, финт, финт – выпад. Финт, финт, выпад. И каждый раз перед выпадом едва заметное сокращение его правой руки предвещает удар. Дженна понаблюдала еще несколько минут, чтобы увериться, не забывая удерживать мужчин на расстоянии. Ожидание давалось им тяжело, но и Медведю приходилось не легче.

Когда он на миг повернулся к ней спиной, она пригнулась и достала нож из-за голенища. Несколько человек в кругу видели это, и один невольно вскинул брови. Это насторожило Медведя, но он не понял, в чем дело. Потом он повернулся к Дженне, увидел нож и осклабился, уверенный, что угадал ее намерение. Его плечо дернулось, но она, вопреки его ожиданиям, метнула меч острием вперед, как при игре в прутья.

Медведь, хоть и не ожидал этого, отбил меч рукой и снова изготовился. Но в это время Джарет, следивший за каждым движением Дженны, тоже метнул свой меч. Он никогда не играл в прутья и не знал, как надо уравновешивать тяжелую витую рукоять. Меч полетел косо и попал в грудь Медведю эфесом. Медведь со смехом поймал его левой рукой.

Но в тот же миг взвилась в воздух Дженна. Не успел Медведь поднять ни один из мечей, как она обрушилась на него и вогнала ему нож между глаз. Он повалился навзничь, увлекая за собой Дженну. Она повернула нож вправо, и он заскрежетал о кость. Правая рука Медведя, все еще сжимавшая меч, сама собой поднялась вверх. Кто-то из мальчиков вскрикнул, и Дженна понадеялась, что Медведь никого не задел.

Глядя в лицо Медведю, она видела, как стекленеют его глаза. Было что-то ужасающе знакомое в этом скрежете ножа о кость и в меркнущих человеческих глазах, глядящих на нее, – но она не могла вспомнить, когда испытывала это прежде.

– За Катрону! – прошептала она в его обвисающий рот. – За Илюну. За всех женщин, которых ты убил. – Его тело под ней затрепетало, застыло и расслабилось, и на нее последний раз пахнуло его нечистым дыханием.

Дженна медленно поднялась и еще медленнее вытерла свои окровавленные руки о камзол. Ее трясло, как в лихорадке. Джарет обнял ее, но дрожь не унялась.

Тогда она услышала чей-то тоненький крик, от которого резало уши.

– Скиллия! – шепотом сказала Дженна, и ее дрожь мигом утихла. – Бедняжка. Теперь ты моя.

Она отвязала девочку от спины Илюны и прижала к себе, но дитя не унималось, продолжая плакать без слез.

– Пусть поплачет, – сказала Дженна. – За один день она лишилась и дома, и матери. Если уж из-за этого не плакать, то из-за чего же тогда?

– Да она просто голодна, – рассудил Сандор.

– Или мокрая, – добавил еще кто-то.

Дженна, не слушая их и держа ребенка на левой руке, шла через поле, мимо мертвых и умирающих.

На ходу она вглядывалась в их лица. Большей частью это были мальчики из Новой Усадьбы, встретившие смерть в своих ярких нарядах и при новеньких мечах, так и не вынутых из ножен. Среди мертвых почти не было знакомых лиц, но ей от этого почему-то стало еще грустнее – ведь эти мальчики умерли, так и оставшись ей чужими, без единого слова утешения. Она давно пообещала себе не плакать по мертвым, но не могла удержаться и плакала тихо, чтобы никто ее не слышал. Девочка, видя ее слезу, перестала кричать и стала ловить слезу, бегущую по щеке. Дженна поцеловала крошечную ручонку.

Карума среди павших не было. Дженна убедилась в этом, прежде чем подойти к воинам с мечами, теперь разомкнувшим круг. Один вышел ей навстречу, и она узнала Джилеаса со шрамом на глазу.

Он поприветствовал ее и торопливо сказал:

– Анна, идем скорее. Король умирает.

– А его брат? – тихо спросила Дженна, разглядев чьи-то еще тела в кругу. – Карум Длинный Лук? С ним что сталось?

– В плену! – ответил Джилеас. – Как и многие другие. Они протрубили победу, дуя в свои проклятые роги, взяли пленных и ушли, бросив своих убитых и тех, кто еще продолжал драться.

В плену! Это не умещалось у нее в голове. Она повторяла это снова и снова, но никак не могла понять. В плену!