Книги Великой Альты

Дженна не сразу решилась коснуться его. Она живо помнила тот раз в Ниллском хейме, когда обнаружила у него внутри неистовый, чуждый ей жар. Тогда она отпрянула, убоявшись его неведомых страстей.

Но теперь она стала крепче. Дженна коснулась Карума и позволила себе погрузиться в него.

Он показался ей более глубоким, чем прежде, и у него стало больше потаенных мест. Были среди них и тревожные, и боязливые, и полные чего-то странного и манящего, незнакомого ей. Чуждый жар остался там, где был, но теперь он почему-то не путал Дженну. Она опускалась все ниже, не находя дна, и могла бы так опускаться вечно...

Но вечности у нее в запасе не было. Руки ее ныли, и она вдруг вспомнила о том, что держит меч. Она рывком вернулась в свое тело и увидела перед собой ухмылку Медведя.

- Убей... убей... убей... - повторяли воины. Руки у Дженны задрожали, и она медленно опустила меч. Она приставила его к груди Медведя над сердцем и нахмурилась.

Воины умолкли. Медведь широко раскрыл глаза, готовясь встретить смерть. Казалось, что все затаили дыхание.

- Я... Я не могу убить его вот так. - Дженна отступила на шаг и опустила меч к земле.

Медведь залился громким хохотом.

- Ну и дура же ты, сучонка. Что, по-твоему, сделают теперь с тобой твои псы?

- Пусть делают что хотят. Но если я стану такой же, как ты, значит, конец и правда близок - только никакого начала после не будет. - Дженна бросила меч и пошла прочь.

Карум последовал за ней. Люди расступались, пропуская их, а Джарет, единственный из всех, улыбался.

Они молча вышли за разрушенную стену и перешли через дорогу в лес. Дженна, закусив губы, прислонилась к толстому дубу и отпрянула, когда Карум протянул к ней руку.

- Нет.

- Я тебя понимаю.

- Что ты можешь понять, если я сама себя не понимаю.

- Дженна, тебе давно уже не тринадцать. Разве можно убивать безоружного человека?

- Он не человек. Он чудовище.

- Да, он душегуб, он убийца женщин и детей, которого ничто уже не исправит, - и все-таки он человек.

- А я - всего лишь слабая женщина?

- Нет. Ты Анна. Ты лучше его, лучше Горума, лучше всех нас.

- Неправда. Я Дженна, Джо-ан-энна. Женщина из хейма, женщина из Долин. Не приписывай мне чужого. Моя Мать Альта как-то сказала, что я дерево, затеняющее маленькие цветы, - но я не такая.

Карум улыбнулся, и она увидела перед собой памятное ей мальчишеское лицо.

- Для меня ты не дерево, не цветок и не богиня. Ты Дженна. Я целовал тебя - мне ли не знать, кто ты. Но для всех остальных ты Анна. И когда ты облачаешься в Ее мантию, ты уже не просто Дженна.

- Дженна не способна убить связанного, чего бы там ни ожидали от Анны.

- Джен, Анна - это лучшее, что есть в тебе. Она бы тоже не смогла.

Дженна, подавшись вперед, быстро чмокнула его в губы.

- Спасибо тебе, Карум. Твой брат неправ: это тебе следовало бы быть королем. - И она, прежде чем он успел ответить, пошла обратно через дорогу. Ему пришлось бегом догонять ее.

Большой круг разбился на множество малых, и в каждом шел яростный спор. Пленника не было видно. Катрона стояла среди самых громогласных спорщиков, вовсю размахивая руками.

Дженна окликнула ее, и мужчины, расступясь, оставили их лицом к лицу.

- Один удар, Дженна, - сказала Катрона. - Один удар, и они были бы наши. Не я ли учила тебя, как это делать? - Катрона потрясла правой рукой. Выходит, вся моя наука пошла насмарку.

- Ты также учила меня тому, что написано в Книге Света: "Убить - не значит исцелить". И это, уж конечно, относится к убийству безоружного.

- Нечего тыкать меня носом в Книгу - ты не жрица. В Книге также сказано: "Один удар может спасти пораженный член". В священной книге всякий находит то, что ему угодно. - Катрону трясло от гнева. - Подумай, Дженна. Подумай. Нам нужны эти люди. Нам нужен этот король. Я не стала бы гнать тебя за него замуж, но Пит был прав. Был способ вернее и лучше. Мужчины все равно убьют Медведя вон как они злы на него. Если бы ты сделала это хладнокровно, о тебе слагали бы легенды.

- Не надо мне никаких легенд. Я живая. У меня есть сердце. Я не могу убивать без зазрения совести.

- Воин вспоминает о совести, когда война окончена, - сказала Катрона.

Дженна закрыла лицо руками и разрыдалась, а Катрона отвернулась от нее.

Бледный месяц, взойдя над разрушенным хеймом, уселся на печную трубу. Дженна стояла одна, а споры в лагере все не утихали.

- Ты была права, - сказал чей-то голос сзади. Дженна обернулась и увидела Скаду.

- Но и неправа тоже.

- Как можно быть и правой, и неправой?

- Ты правильно сделала, что не убила его, но надо было найти такие слова, которые убедили бы всех и без этого.

- Какие еще слова?

- Ты могла бы сказать: "Медведь склонился передо мной, и ему нет нужды умирать от моей руки".

- Ага. И прибавить заодно, что луна черная. Что поделаешь - оплошала.

- Верно, оплошала, - засмеялась Скада. - И теперь, милая моя Анна, темная, - она указала на себя, - и светлая, - она указала на Дженну, - дела твои куда как плохи.

- Не мои, а наши.

- Ах, теперь уже наши? Наконец-то ты позволила мне разделить с тобой вину.

- Как можешь ты смеяться в такое время?