Книги Великой Альты

Медведь был силач, горлопан, забулдыга,

Он ссоры искал, как желанного мига.

Медведь был не в силах свой норов сдержать

Грозил, и сражался, и дрался опять.

Медведь был гневлив и хвастлив, и в итоге

Убили его, точно зверя в берлоге.

Упала на камни его голова

Медведя не стало, а песня жива!

Погибли, погибли сынки короля!

Под шагом железным не стонет земля!

Уж некому стало бродить и блуждать,

И страх, и смятенье, и смерть порождать!

Но из дому в дом пробирается шепот:

В безлунные ночи в безлюдных чащобах

Выходят из мрака на мир поглядеть

Гончая, Бык, Кот и Медведь.

ПОВЕСТЬ

Расседлав, вычистив и пустив пастись лошадей, вновь прибывшие собрались в лишенной кровли кухне хейма. Дженна, безмолвно стоявшая рядом с Карумом, слышала обрывки рассказов о недавнем сражении. Принц чувствовал себя вполне свободно и участвовал в разговоре, не гнушаясь вольными шутками. Что приключилось с тихим ученым мальчиком, которого Дженна знала так недолго? С ним приключилась война, подумалось ей - и не только это. О том, что в перемене повинны пять прошедших лет, ей не хотелось и думать.

Врага они встретили близ какого-то городка - Карентона, как говорили воины. Численный перевес и неожиданность были за ними. Врагу не на что было надеяться. Кое-кто готов был даже сдаться, но не пощадили никого. Только Медведя взяли живым - Длинный Лук велел доставить его связанным к ногам короля.

Рассказам о злодеяниях Медведя не было конца. Его называли "убийцей тысячи женщин" и "разорителем Бертрамова Приюта", но Дженне во всем этом слышалось невольное восхищение. Вся во власти страшных сказок о Медведе, она вышла и направилась к дереву, где он был привязан, - посмотреть, не отпечаталось ли такое душегубство у него на лице.

Одна из его кос расплелась, но в остальном он был таким же, как когда сидел на коне. Большой, волосатый, с широкой ухмылкой, он, однако, не больше походил на зверя, чем все мужчины вокруг.

Его охраняли двое часовых с мечами наголо.

- Ты лучше не подходи к нему близко, - сказал один, вытирая нос рукавом.

- Он большой ловкач, - сказал другой, со шрамом на глазу.

- Да ведь он связан, - заметила Дженна - Что он мне сделает, если не может шевельнуть ни рукой, ни ногой?

Медведь на это разразился громким гоготом и сказал первому часовому

- Она хочет знать, что я с ней сделаю без помощи рук и ног? Может, ты ей скажешь - или мне самому сказать?

Часовой ударил его по лицу так, что разбил губу, и рот Медведя наполнился кровью.

- Не смей говорить так с Белой Девой.

- С Белой Девой?

- Да. Это Анна. Та, что заставила твоих братцев Гончего и Быка склониться перед собой.

Медведь пососал кровоточащую губу и уставился на Дженну, ощерив в ухмылке измазанные кровью зубы.

- Так это ты - та девчонка, что забыла свою куклу у могилы Гончего Пса? Это ты отсекла руку Быку и обрекла его на долгую мучительную смерть от гнилой горячки. Вот, значит, кто ты. Что ж, для тебя я приберегу нечто особенное.

На этот раз его ударил воин со шрамом, и Медведь засмеялся опять.

- Чужая смерть не доставляет мне удовольствия, - сказала Дженна.

- А мне - да. И не только смерть.

Если Дженна надеялась, что ее простят и поймут, то напрасно - не только Медведь, но и часовые смотрели на нее с недоумением.

- Смерть этих двоих была сущим благодеянием, - сказал человек со шрамом.

- Едва ли смерть можно назвать благодеянием. Правду говорит старая пословица: "Убьешь однажды - каяться станешь всегда", - сказала Дженна и пошла прочь. Медведь проревел ей вслед:

- У нас к этому прибавляют: "Убьешь дважды - не каешься никогда". Я кое-что приберег для тебя - и уж это ты точно будешь помнить всю жизнь.

Дженне померещился звук нового удара и смех, но она не обернулась.

Карум стоял со своим братом, Питом и Катроной в стороне от шумного воинства и, увидев Дженну, пошел ей навстречу. Она остановилась, он тоже между ними не было и нескольких дюймов, но они не касались друг друга.

- Дженна... - начал он и потупился.

- Когда-то ты рассказывал мне, что есть такой народ - забыла, как он зовется, - который верит, что "любовь" было первым словом, изреченным богом, прошептала Дженна, смущаясь многолюдства вокруг.

- Каролийцы, - шепнул Карум в ответ, по-прежнему не глядя на нее.

- Я много думала об этом, стараясь понять, - и, кажется, поняла тогда, но теперь опять не понимаю.

- Так много времени пролегло между нами, - кивнул, подняв глаза, Карум.

- И так много крови.

- Значит, все кончено? - с мукой в голосе спросил он. Она отвела прядь волос с его лба, как прежде сделал он.

- Последние пять лет ты жил, Карум Длинный Лук, - но я не жила.

- Что ты такое говоришь?

- Если я расскажу, ты не поверишь.

- Расскажи. Я поверю.

И Дженна рассказала ему о греннах, о пещере и о роще. Описала Альту в зеленом с золотом платье, поведала об ожерелье, браслете и короне. Все это время Карум качал головой, словно не веря своим ушам.

- Я же сказала, что ты мне не поверишь.

Карум взял ее руки в свои, потрогал кольцо жрицы на мизинце и переплелся с ней пальцами.