Книгочея. Смерть Королей

- Книги а'ринов, три штуки, - выдал задачу Габриэль.

Я повернулась в ожидании к Графу.

- Минус первый этаж, секция два, номер восемнадцать-сорок три-тринадцать, восемнадцать-сорок три-пятнадцать и восемнадцать-сорок три-шестнадцать, выносить разрешено.

Быстро записав сказанное Графом, выдала карточки.

- Лестница там, - указала в нужном направлении, желая чтоб они убрались с моих глаз как можно быстрее. Особенно тот, Льдинистый.

- А вы их разве не вынесете? - нахмурился Габриэль.

- У нас исключительно самообсуживание, - ответила ему. Привычно не увидев понимания в глазах собеседника, не дожидаясь уточняющего «чего?», пояснила: -Библиотека лишь предоставляет доступ к книгам. А какие из них нужные - каждый решает сам для себя. Потому нет, выносить книги просящим у нас не принято.

- Даже если бы к вам пришёл сам король?

- Даже если б к нам пришёл сам король, - повторив, кивнула я. - Эллизиум считается территорией независимой от светского статуса и происхождения. Привилегии здесь получают лишь знаниями.

Габриэль хмыкнул, видимо, не впечатлённый импровизированной философской лекцией от библиотекарши. Не говоря больше ни слова, он развернулся и направился к лестнице.

Вот и хорошо, вот и чудненько! Век бы тебя не встречать, с твоей странной свитой.

К счастью, Льдинистый не бросил на меня прощальный взгляд и после его ухода прям дышать стало легче.

- И вот что это такое было, а? - спросила Графа.

- Не знать, - ответил он мне. Подумав, медленно проговаривая непривычное слово, добавил: - Подозрительно.

- Вот и мне так показалось. Странные они какие-то.

Ворон согласно каркнул.

Как бы мне ни хотелось избегать Льдинистого, я везде на него натыкалась. Габриэль быстро стал душой студенческой тусовки Эллизиума, потеснив даже Фила. Тот, к слову, на это почему-то вовсе не обиделся, а смиренно пристроился в свиту новенького. Эта самая свита постоянно меняла свой состав, но двое были неизменно при Габриэле: Льдинистый и Пламенный - раздолбайского вида рыжий парень, бывший в составе троицы в библиотеке.

Пересекалась я с ними лишь мельком то тут, то там, не пытаясь даже узнать причины внезапной популярности.

Но вскоре всё изменилось.

Я шла в своих мыслях по пустынным коридорам Эллизиума, не замечая ничего вокруг. Не удивительно, что и преграду в виде внезапно вывернувшего из-за угла Габриэля не заметила тоже. Бумаги выскользнули из моих рук и разлетелись по полу. Присев на корточки, стала собирать их, отмечая боковым зрением что мне решил помочь Пламенный.

Он, насколько я успела заметить, был классическим весельчаком-дамским угодником, потому оставить меня в беде, конечно же, не мог. Его друзья не разделили этого стремления и лишь молча стояли рядом, ожидая, пока преграда в моём лице будет устранена.

Поблагодарив парня за помощь, кинула на Габриэля недовольный взгляд - сам сбил с ног, вот сам мог и помочь, - когда отметила нечто странное. Глаза его были в этот раз разного цвета - один карий и один голубой. Удивлённо моргнула, но видение не пропало.

Заметив мой пристальный взгляд, Льдинистый тоже обратил внимание на друга.

- Габ, линзы, - тихо проговорил он.

- Опять? Гадство!

Голос парня звучал расстроено и раздражённо одновременно. Он быстро опустил глаза так, что теперь их разный цвет стал незаметен и, не медля больше, пошёл своей дорогой. Движения его были дёрганными, нервными и какими-то механическими, будто сделанными через силу.

Этот эпизод меня насторожил и я, сама не понимая зачем, стала исподволь наблюдать за Габриэлем в столовой или в саду Эллизиума, где мы сталкивались. Глаза его были карими, но пару раз я замечала как один из них резко становится голубым. Льдинистый или Пламенный, даже в разгар веселья следящие за Габриэлем, быстро уводили разноглазого парня, будто опасаясь что это заметит кто-то ещё. Но, кроме меня, казалось, этого не видел никто.

Вскоре я отметила и другие изменения в Габриэле. Он стал раздражительнее, срывался на своей свите при любом удобном случае, хотя до этого казался весёлым экстравертом, душой компании, наслаждающимся всеобщим вниманием.

Через пару дней после первого срыва парень стал вести себя ещё странее и постоянно оглядывался по сторонам, будто опасаясь что из-за угла в любой момент выпрыгнет маньяк с топором.

И только когда Габриэль начал натужно кашлять и задыхаться, будто внезапно стал «счастливым» обладателем бронхиальной астмы, до меня дошло: парня отравили. При чём не чем-либо, а моим ядом! Точнее, не моим, конечно, но открытым мною.

И, будучи первооткрывателем этой всё ещё не названной субстанции, я лучше всех знала что противоядия не существует.

Пока ещё.

Первым моим порывом было побежать в свою комнату и хорошенько осмотреть чернильную кожу в надежде что, раз часть рецепта яда там была, может, и противоядие найдётся, но решила с этим повременить. Для начала нужно было убедиться в своих догадках и, если они верны, хотя бы предупредить парня.

Я решительно подошла к его столику, но пробиться сквозь плотное кольцо почитателей не смогла.

- Габриэль! Габриэль! - крики мои потонули в шуме бессмысленной болтовни.