Книжная лавка близ площади Этуаль

Келлер, который уже собирался ложиться, сказал успокоительно:

— Ну, вот что, ты укладывайся спать, а мы с Андре сейчас сойдем вниз и все осмотрим.

— О папа, я боюсь, на вас там нападут! Я пойду с вами! — взмолилась Арлетт.

— Глупенькая, ничего с ними не случится. А здесь с тобой останусь я, — нежно сказала ей мать. — Не бойся ничего.

Арлетт для храбрости заползла в постель к матери, а двое мужчин из семейства Келлеров вооружились фонариком и отправились вниз, в подвал. Со своего места Арлетт не могла видеть, что вместе с фонариком отец захватил большую булку, изрядный кусок масла и кастрюлю с супом, оставшимся от обеда.

Отец и брат пропадали так долго, что Арлетт еще больше встревожилась и предложила матери вдвоем идти на выручку.

— Мы здесь лежим, а там их, может, убивают, — дрожа, шептала она Фабьен и уже порывалась вскочить и бежать прямо в ночной длинной рубашке вниз.

Но тут вернулись мужчины. У обоих был совершенно спокойный и буднично-равнодушный вид. Келлер направился к постели.

— Ну-ка, несчастная трусиха, перебирайся к себе, — решительно сказал он Арлетт.

— Она вовсе не такая уж трусиха, — вступилась за дочку Фабьен. — Она даже собиралась бежать к вам на помощь. — Фабьен смеющимися глазами исподтишка взглянула на мужа.

Андре взобрался на свою «башню» и оттуда хихикал и строил Арлетт насмешливые гримасы.

— Что ж вы там нашли? Был там кто-нибудь? — все еще трепеща, спросила Арлетт.

Брат захохотал:

— Были. Там были две большие крысы.

— Кры-сы? — недоверчиво протянула Арлетт. — Но разве крысы могут так сильно топать?

Андре окончательно развеселился.

— Еще как! — закричал он. — Топают прямо как лошади!

— Папа, а он не врет? Неужто крысы действительно топают? — повернулась Арлетт к отцу.

Жан-Пьер потушил лампочку у изголовья.

— А ты, оказывается, не только трусиха, но и дурочка, — донесся до Арлетт его сонный голос. — Спи, крысоловка!

3. РУССКИЕ

С этого вечера Арлетт невольно для себя начала примечать в доме много такого, на что раньше не обращала внимания. Например — она это хорошо знала, — со времени прихода бошей отец терпеть не мог ездить в Париж, а если была такая необходимость, торопился как можно скорее вернуться домой и, воротясь, на чем свет стоит проклинал оккупантов и все их новые порядки. А теперь то Жан-Пьер, то Андре забирали старенький дребезжащий велосипед, битком набивали багажную сумку какими-то свертками и пропадали иногда до самого комендантского часа. Зачастили к ним в дом какие-то новые, не известные Арлетт люди: рыжеватый молчаливый молодой человек, которого отец звал Гюставом, и еще долговязая девушка со смешными мальчишескими вихрами, решительными манерами и смущенным лицом, приезжавшая всегда на минутку. Отец и брат вели их обычно наверх, в комнаты, о чем-то тихо разговаривали и под разными предлогами выпроваживали Арлетт.

Были и другие происшествия, помельче, но тоже странные. Например, пропала, точно в воду канула, любимая фаянсовая кружка Арлетт, из которой она с детства пила молоко. Девочка нигде не могла ее найти, хотя спрашивала всех домашних. Исчезли куда-то две раскладушки, на которых обычно устраивали дядю и тетку, приезжавших раз в год из Прованса. Арлетт лезла с вопросами к Фабьен, но та либо не слышала, либо отделывалась самыми неопределенными ответами.

А подвал! Арлетт теперь ни за что не хотела одна проходить мимо подвала. Ведь ей чудились не только шаги, но и голоса, и хотя Андре продолжал насмешничать, она брала его в провожатые и все-таки боязливо косилась на серую, плотно закрытую дверь.

А однажды, вернувшись из школы, Арлетт услышала, как мать сердито выговаривает отцу:

— Ты доведешь бедняжку до галлюцинаций! Когда уж вы покончите со своими секретами? Ведь это глупо, наконец, она же не маленькая!

— И все-таки недостаточно взрослая, чтобы ей доверять такие вещи, — не сдавался отец. — Вдруг разболтает подружкам в школе или похвастает, что ей известно такое, чего не знают другие… А тут дело идет о судьбе людей. Вот Андре — на того уж можно опереться, как на взрослого. Ты знаешь, как он…

Отец заговорил шепотом, и Арлетт, навострившая уши, больше ничего не смогла разобрать.

— И все-таки надо ей сказать, — не сдавалась Фабьен.

Должно быть, она сумела убедить Келлера, потому что в тот же вечер он взял Арлетт за руку и повел по лестнице вниз, к двери подвала.

— Зачем? Куда ты меня ведешь, папа? Я не хочу, — отбивалась изо всех сил удивленная и испуганная Арлетт.

— Хочу познакомить тебя с нашими крысами, — усмехаясь, сказал отец.

— С крысами?

— Ну да, с теми, которые топочут и разговаривают. Жан-Пьер трижды постучал в дверь подвала. Дверь бесшумно открылась, и в глаза Арлетт блеснул свет керосиновой металлической лампы, которая раньше — Арлетт это помнила — валялась, позабытая и ненужная, у них в чулане.