Книжная Москва первой половины XIX века

Интерес к истории способствовал появлению исторических романов. Заслуженным признанием пользовалось сочинение Ж. Ж. Бартелеми «Путешествие младшего Анахарсиса по Греции в половине IV века рождения Христова». О сочинении «Афинские письма, или Переписка одного агента, находившегося по тайным препоручениям от царя персидского в Афинах, в продолжение войны Пелопонесской», авторами которого была группа студентов Кембриджского университета, Ж. Ж. Бартелеми заметил, что не начинал бы писать своего «Анахарсиса», если бы знал, что существуют «Афинские письма». Это сочинение было построено в форме донесений, направляемых шпионом персидскому царю о греческом обществе в годы Пелопонесской войны (431–404 гг. до н. э.). Авторы-студенты, писавшие мнимые донесения, опирались на источники той эпохи, в результате в их сочинении появились герои с манерой думать, поступать, говорить, писать, характерной для той эпохи. Это вызвало интерес к книге.

Титульный лист одного из популярных в России сочинений Ж. Ж. Бартелеми

Сочинения Вальтера Скотта Пушкин называл «пищей для души». В России у него были подражатели — М. Н. Загоскин, И. И. Лажечников, выросшие в крупных романистов своего времени. Главными героями русских исторических романов чаще всего были Дмитрий Донской, Мазепа, Борис Годунов, Малюта Скуратов, Иван Грозный, Бирон, Суворов, Стенька Разин, Ермак, Дмитрий Пожарский.

Большое значение в жизни современников имел театр. Драматических произведений в сравнении с романами было издано немного, они составили всего около 1,5 % общего количества изданной художественной литературы. Но они имели большое влияние на общественную жизнь, так как воздействовали и на читателя и на зрителя. На сцене ставились трагедии Вольтера, Шиллера. Вольтер оставался кумиром русского зрителя, его сочинения отвечали требованиям передовой общественной мысли, они оказали влияние на декабристов, на формирование русской классической трагедии А. П. Сумарокова, Н. П. Николева, Я. Б. Княжнина, В. А. Озерова. М. П. Бестужев-Рюмин признавался: «Первые либеральные мысли почерпнул я в трагедиях Вольтера»^{43}.

Продолжали издаваться и ставиться на сцене комедии Мольера. Не менее популярны были драмы Шиллера, особенно «Коварство и любовь». Он имел много подражателей, среди них выделялся по количеству и занимательности пьес А. Коцебу. Авантюрист по своему складу, он участвовал в военной кампании 1812 г. на стороне русских войск, был литератором, издателем, журналистом, путешественником, в 1819 г. он был убит в Германии как русский шпион студентом Карлом Зандом. Прогрессивными людьми России это было воспринято как справедливое возмездие. На пьесы Коцебу ходила рукописная эпиграмма князя Горчакова: «Гуситы, Попугай предпочтены Сорене, И Коцебятина у нас одна на сцене» (под Сореной имелась в виду героиня пьесы Н. П. Николева «Сорена и Замир»)^{44}.

При университете существовал студенческий театр, которым руководили П. И. Страхов, друг актера П. А. Плавилыцикова, юрист Н. Н. Сандунов, брат актера С. Н. Сандунова. Н. Н. Сандунов к тому же писал пьесы. В это время пользовались известностью пьесы Н. И. Ильина, Ф. Ф. Иванова. По сюжету это были семейно-бытовые драмы. В них слышалась Критика существовавших порядков. В пьесе Н. Н. Сандунова «Отец семейства» живописец Бедняков почитал себя, когда он работал, «выше всякого князя, графа… выше самого государя». В пьесе «Семейство Старичковых» Ф. Ф. Иванова проводилась мысль о том, что жизнь простого человека больше приносит «славы для имени русского, нежели тысяча жизней изнеженных дворян, жадных откупщиков и плаксивых ханжей».

Сборники стихов или отдельно изданные стихотворения составили 20 % всей художественной литературы, вышедшей в Москве в первой половине XIX в. Переводов было немного — 12–15 %. Чаще других переводили Байрона, древних поэтов и басни. Были случаи издания русских поэтов на французском и немецком языках, например «Бахчисарайский фонтан», «Бородино». Сочинения Пушкина, Лермонтова еще не были так популярны, как впоследствии. Современниками не был до конца осознан их талант. Профессор русской словесности поэт А. Ф. Мерзляков, читая «Кавказского пленника» Пушкина, говорят, плакал. Он «чувствовал, что это прекрасно, но не мог отдать себе отчета в этой красоте — и безмолвствовал»^{45}.