Книжная Москва первой половины XIX века

Выходили и переиздавались романы И. И. Лажечникова «Последний Новик», «Ледяной дом», «Басурман», романы М. Н. Загоскина «Юрий Милославский» (7 изданий), «Рославлев». Интересен эпизод, связанный с публикацией романа Загоскина «Аскольдова могила». По предложению цензора Цветаева роман был передан в духовную цензуру, которая указала на недопустимость в характеристиках героев сходства их со святыми, предложила снять церковные песнопения^{48}. Загоскин приехал в Петербург, побеседовал с Бенкендорфом, разъяснил ему значение романа и получил разрешение печатать его с незначительными сокращениями. Обер-прокурор Синода обратился к министру народного просвещения с жалобой на богомерзкий роман, но не получил ответа^{49}.

В 1833 г. в Москве в типографии А. И. Семена была напечатана комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума». Комедия была написана в 1823 г., а в 1824 г. списки ее разошлись по всей России. Отрывки из комедии были напечатаны в альманахе Ф. Булгарина «Русская талия» за 1825 г. Наследницей Грибоедова после его гибели стала его сестра Мария Сергеевна Дурново. Она обвинила Булгарина в том, что он, продавая комедию «Горе от ума», извлекает выгоду для себя, не имея на то права. Булгарин в одном из своих писем объяснял, что он получил право на издание комедии от самого Грибоедова, но печатать ее не мог до тех пор, пока она не будет сыграна на сцене. Разрешения на ее постановку добились петербургские актеры братья Каратыгины, Григорьев и Валберхова-старшая, им были отданы Булгариным три акта комедии, «каждому по частичке». По словам Булгарина, «три акта разыграны даром». Четвертый акт он продал актеру Брянскому за 1200 руб. Деньги ему понадобились «для переделки» портрета Грибоедова. Всю же рукопись Булгарин продал книгопродавцу Смирдину за 10 тыс. руб. с условием получить деньги после того, как цензура пропустит комедию, но в октябре 1831 г. петербургская цензура запретила ее к изданию. Булгарин возмущался обвинениями М. С. Дурново и отказался от своего права на издание комедии^{50}, после чего М. С. Дурново обратилась в Московский цензурный комитет с просьбой разрешить ей издать комедию.

Комедия была отдана цензору Л. А. Цветаеву, который 24 марта 1833 г. доносил в цензурный комитет, что в 1-м и 2-м явлениях 1-го действия «представляется благородная девушка, проведшая с холостым мущиною целую ночь в своей спальне и выходящая из оной с ним вместе без всякого стыда», что в 11-м и 12-м явлениях 4-го действия «та же девушка присылает после полуночи горничную свою звать того же мущииу к себе на ночь и сама выходит его встречать». Цветаев нашел «сии сцены противными благопристойности и нравственности» и не одобрил комедию. Но так как комедия игралась несколько раз в московском театре, то он просил цензурный комитет вынести окончательное решение^{51}. 2 мая 1833 г. из Петербурга, из Главного управления цензуры, пришло разрешение на печатание комедии с исключением монолога Фамусова (2-е действие, 1-е явление). От издателя были затребованы «удовлетворительные законные доказательства своего права на издание… комедии»^{52}. Их представила Екатерина Сергеевна Лассен-Геернер, прислав 23 июня 1833 г. от «доверительницы» «поручицы Дурново» «свидетельство, данное ей из (Чернского) уездного суда», в котором подтверждалось, что наследницей Грибоедова являлась его родная сестра Мария Сергеевна Дурново. Лассен-Геернер просила тогда же вернуть ей рукопись комедии «Горе от ума»^{53}.

Из сочинений М. Ю. Лермонтова при его жизни в 1840-е годы после его смерти в Москве появилось лишь несколько произведений в журналах и сборниках.

В «Отечественных записках» за декабрь 1842 г. в разделе «Библиографическая хроника» было помещено объявление о том, что в Москве выходит сборник стихотворений русских поэтов, переведенных на французский «М. М.» (Мещерским). Некоторые стихотворения были перепечатаны в «Отечественных записках», в том числе стихотворение Лермонтова «Последнее новоселье». По мнению Бенкендорфа, перевод был «не приличен» и не соответствовал «отношениям к иностранным державам». Он заметил, что переводчик плохо знает французский язык и своим переводом делает плохую услугу русской поэзии, «наносит явный вред, искажая известных наших сочинителей»^{54}.