Книжник. Сладкая месть

– Первая глава романа «Звонкий ветер». Турецкий посланник Медзоморт-паша интересуется, почему у Главного героя такое плохое настроение. Тот, естественно, отвечает, мол: – «Да, вот, хочется пришибить кого-нибудь. Деятелей всяких развелось по нашему грешному миру, и не сосчитать. И все они – так или иначе – достают, допекают, жизни учат неустанно…. Судейского придушить бы какого, к примеру. Или важного лидера политического. Мать его политическую! Душу, так сказать, отвести…». Внутренний же голос (Главного героя, ёжики колючие), ехидно нашептывает: – «А ещё в разных крупных издательствах есть хитроумные ведущие редактора. Как это – причём здесь редактора? Вот, братец мой, зашвырнёт тебя обратно в Будущее (то есть, в Настоящее), подкрадётся на мягких лапах благородная и тихая старость. Сядешь писать – по просьбе многочисленных внуков и внучек – правдивые и честные мемуары. Напишешь, ясен пень. Куда же ты денешься? Напишешь, отнесёшь в издательство. Вот, там-то оно всё и начнётся. Мол, так Главные герои себя не ведут, они – настоящие Главные герои – все другие будут из себя. И говорят совсем по-другому, и с женщинами ведут себя не так.… До самого морковкиного заговенья будешь потом без устали доказывать, что не являешься туповатым двугорбым верблюдом…. Впрочем, вполне возможно, что эти мудрые редактора окажутся полностью правыми. Ну, какой из тебя, братец, Главный герой толстых и увлекательных романов? Сам подумай на досуге. Так, совершенно обыкновенный парнишка среднего возраста, пусть, даже и с ярко-выраженными авантюрными наклонностями…».

– Да, очень похоже, что я слегка перегнул палку, – подумав с минуту, признался Сергей. – Мнительный Мазур мог – запросто – принять эту шутка на свой личный счёт и смертельно обидеться.

– Не грусти, зайчонок, – посоветовала верная и любящая жена. – Кто бы что не говорил, но это была по-настоящему славная охота. Ты сражался, как самый натуральный лев. Вон – четыре толстые «бумажные» книги стоят на полке. Типа – пышные скальпы убитых тобой врагов. Убитых – в честном и упорном бою…

Допив пиво, Хрусталёв пошёл к дому.

Отойдя от «гадюшника» метров на сто пятьдесят, он присел на корточки (якобы, чтобы завязать шнурки), и ненавязчиво оглянулся.

«Так и есть», – мысленно усмехнулся Сергей. – «Сзади наблюдается характерный человечек. Капитан Сомов, понятное дело, «топтуна» закрепил. Ничего обидного, неожиданного и неприятного. Как говорится, дружеские разговоры – разговорами, а служба – службой…».

Он размеренно шагал по тротуару улицы Димитрова и тихонько бормотал под нос:

Значит, мудрейший Сан Саныч, вы утверждаете, что король Карл Двенадцатый никогда не ходил с русской рогатиной на медведя? Мол, он был настолько хил, худ и слаб, что даже не мог нести на плече означенную рогатину? Какое, однако, заблуждение. Ошиблись вы, уважаемый мэтр. Вы ошиблись, а Игра началась…

Все мы играем – в Игру – на природе.
Все мы – играем. Вдали
Замерли в стенке – железные гвозди.
Замерли – все корабли.

Замерли, замерли. Все – давно – замерли.

Быт – как всегда – правит бал.
Сердце давно – безнадёжно – изранено.
Осень, старый вокзал.

Новый побег – лекарство от скуки.

Старая, право, Игра.
Новенький труп, а над трупом – мухи.
Это – увы – навсегда.

Как бы там ни было – Зла уже налито.

Там. На заре. Поутру.
Счастлив бывает лишь тот, кто – как правило,
Часто играет – в Игру…

Счастлив бывает лишь тот, кто – как правило,

Часто играет – в Игру…

Глава третья Издательство «Вятичи»

Первый параграф. Испанские навахи

Гриша Куценко был человеком разносторонне-развитым и без всякой меры активным. Про таких шустрых деятелей принято говорить, мол: – «В любую щель проскользнёт без мыла…».

А ещё друзья-приятели часто сравнивали Григория с ирландской таксой. Общеизвестно, что таксы являются очень беспокойными, нервными и активными собаками. Они всё время бегают, суетятся и что-то усердно роют. То бишь, без устали, как им и отведено прозорливой матушкой-природой, ищут лисьи норы.

Куценко, в отличие от любопытных такс, лисьи норы совсем не интересовали. Он – целенаправленно и настойчиво – искал острые ощущения и большие деньги.

С острыми ощущениями всё, в общих чертах, получалось. В том плане, что их было – хоть отбавляй. Даже с некоторым избытком. А, вот, с финансами…

Ну, не любили Гриню хрустящие денежные купюры. То бишь, всегда, коварно просачиваясь между жадными пальцами, уходили на сторону. Непруха полная и отвратная, короче говоря.