Книжный магазин «Альтист»

Продавец задумчиво посмотрел на бейджик со своим именем, лежащий на стеллаже в паре шагов от стола, но ничего не сказал.

— …всю жизнь, как бы это помягче выразиться…

— Ходите по обратной стороне жизни?

— Да, можно сказать и так. Это ж только Олежка думал, что его сосед — ветеран Афгана на пенсии… ну, не суть. Так вот, обратная сторона жизни — это вещь многогранная и ее обитатели знают много из того, что, казалось бы, не имеет прямого отношения к избранной ими сфере деятельности, но, в то же самое время то, что скрывается от обычных людей, неизбежно переходит на эту самую обратную сторону, где и попадает в поле зрения ее обитателей… Возьмем, скажем, ваш магазин. Обыватели, вроде моего соседа, про него слышали… да вообще, скорее всего, не слышали. Разве что читали про него в глупых книжках, считая его совершенной выдумкой. Но люди, которые близко связаны с изнанкой жизни…

Взгляд продавца неторопливо перешел к синевшей на одном из пальцев разглагольствующего гостя татуировке в виде бубнового туза, но и в этот раз он ничего не прокомментировал.

— …ваш магазинчик светился в Белолипецке, когда оттуда исчез Концевой, да и в других местах его видели. Правда, считали чем-то вроде проклятого места, но Олежка натолкнул меня на одну занимательную мысль…

Гость — уже совершенно точно не покупатель — снова замер на мгновенье, после чего продолжил:

— Вы, я уж не знаю, кто вы именно, но тем не менее — вы можете отправить человека в прошлое.

— Я могу сделать кое-что гораздо худшее, — чуть усмехнулся продавец, — я могу вас туда НЕ отправить.

— Не пойдет, — темп речи гостя чуть увеличился, — Предлагаю сделку — вы меня отправляете в прошлое по моему выбору…

— Слово «сделка» предполагает, что обе стороны что-то получат. В данном случае вы получаете путешествие в прошлое. А я?

— Вы, — палец гостя указал на грудь продавца, — не скрываете, что МОЖЕТЕ отправить меня в прошлое. А это значит, что вы уже приняли решение это сделать. Иначе не были бы так откровенны, верно?

— Ну, — продавец уже откровенно улыбался, — не думаю, что вы расскажете мою тайну МНОГИМ.

— Хорошо. Что вы хотите?

— Ничего. У меня есть все, что мне нужно.

— Но других-то вы в прошлое отправляете, верно?

— Не буду отрицать. И тем не менее, я отправляю в прошлое тех, кто неуважительно относится к моему труду и тех, чья судьба сможет научить других уважать историю. Ну еще тех, кто мне понравился.

— Как можно вам понравиться?

— У вас нет шансов. Вы родились не того пола.

— Так… Неуважительно относиться к вашей работе я не могу, так как просто не знаю, в чем она заключается…

Гость моргнул.

— Хотя нет. Знаю. Понял.

Он на секунду задумался:

— Нет, не вариант. Значит, научить других уважать историю… Для этого нужно попытаться внести в нее какие-то изменения, чтобы другим стало понятно, что от этого станет только хуже… Ну что ж. Я готов! Можно я попытаюсь изменить что-нибудь в 1917 году?

Старик-продавец усмехнулся и покачал головой:

— Вы не хотите ничего там менять. Ваш склад ума таков, что вы вообще не расположены сожалеть о том, что что-то пошло не так. Даже в собственной жизни, не говоря уж об истории в целом. Вы предпочтете скорее найти выход, сколько угодно неожиданный, из уже сложившейся ситуации, чем станете размышлять на тему, что нужно было сделать иначе в прошлом, чтобы этой самой ситуации избежать…

— Я честно попытаюсь, — в спокойном голосе гостя промелькнули просящие и даже немного умоляющие нотки.

— И почему именно семнадцатый год?

— Ну, самый, на мой взгляд, замечательный. От него такое интересное время начинается: сначала царская Россия со всем хрустом булки, потом дедушка Ленин с революцией, потом Гражданская, потом — нэп. Сколько денежных дел можно намутить… А до начала всяких индустриализаций и коллективизаций я и не доживу, пожалуй. Ну что, согласны?

— А не боитесь, что я вас обману?

— Конечно, обманете. В этом-то и самое интересное.

Продавец неожиданно расхохотался:

— Положительно, вы сумели мне понравиться! С таким авантюристичным характером вам самая дорога — в век осьмнадцатый.

— Не-не-не! Если мое мнение принимается в расчет — то тогда меня поближе к тем годам, когда уже изобретены унитазы и кино.

— И кроме унитазов и кино вам ничего и не надо?

— Стоп. Вот не надо меня на слове ловить. А то, я чувствую, окажусь сейчас в роли слесаря-сантехника в кинотеатре. Унитаз — это, конечно, хорошо, но и без него прожить можно. Мне для жизни нужны деньги, вино и женщины. Ну и чтоб не скучно было, конечно.

— Сделка. Вы попадете в семнадцатый год. Почти. Будут там вам и кино и вино и женщины и деньги и скучно точно не будет. Но учтите — вам дается один шанс из сотни.

Гость прищурился:

— Шанс на что?

— На месте поймете. И, если вдруг встретите на своем пути Олю Иванову — передавайте привет.

Из все того же пухлого портфеля продавец достал самую пожалуй неожиданную вещь: кассетный магнитофон «Весна 202». Нажал на кнопку, в динамике зашуршало, и оттуда грянул бодрый Entertainer Скотта Джоплина.

* * *