Книжный магазин с привидениями

Соответственно, он провел некоторое время, роясь в мусорном ведре, где хранил фотографии и рисунки авторов, которыми издатели "рекламщики" всегда осыпали его. Немного подумав, он отказался от многообещающих гравюр Гарольда Белла Райта и Стивена Ликока и выбрал фотографии Шелли, Энтони Троллопа, Роберта Луиса Стивенсона и Роберта Бернса. Затем, после дальнейших размышлений, он решил, что ни Шелли, ни Бернс не подойдут для комнаты молодой девушки, и отложил их в сторону в пользу портрета Сэмюэля Батлера. К ним он добавил текст в рамке, который очень любил и повесил над своим столом. Однажды он вырезал его из "Жизни" и нашел в нем большое удовольствие. Он звучал таким образом:

Возвращение книги, одолженной другу

“Я выражаю смиренную и сердечную благодарность за благополучное возвращение этой книги, которая, пережив опасности книжного шкафа моего друга и книжных шкафов друзей моего друга, теперь возвращается ко мне в довольно хорошем состоянии.

Я выражаю смиренную и сердечную благодарность за то, что мой друг не счел нужным подарить эту книгу своему ребенку в качестве игрушки, не использовал ее ни в качестве пепельницы для своей горящей сигары, ни в качестве кольца для прорезывания зубов для своего мастиффа.

Когда я одолжил эту книгу другу, я считал ее потерянной. Я смирился с горечью долгого расставания. Я никогда не думал снова заглянуть на ее страницы.

Но теперь, когда моя книга вернулась ко мне, я радуюсь! Принесите сюда хорошую сафьяновую шкуру, и давайте перевяжем том и поставим его на почетную полку: для этого моя книга была одолжена и снова возвращена.

Поэтому в настоящее время я могу вернуть некоторые из книг, которые я сам позаимствовал”.

– Вот! – подумал он. – Это передаст ей первый элемент книжной морали.

Эти украшения были развешаны по стенам, и он подумал о книгах, которые должны стоять на полке у кровати.

Это вопрос, который допускает предельную тонкость обсуждения. Некоторые авторитеты считают, что книги, подходящие для комнаты для гостей, обладают снотворным свойством, которое вызовет быстрый и безболезненный покой. Эта школа предлагает Богатство народов, Рим при Цезарях, Ежегодник государственного деятеля, некоторые романы Генри Джеймса и Письма королевы Виктории (в трех томах). Вполне правдоподобно считается, что книги такого рода нельзя читать (поздно ночью) более нескольких минут за раз и что они дают полезные обрывки информации.

Другая ветвь мнений рекомендует перед сном читать короткие рассказы, тома содержательных анекдотов, быстрые и сверкающие вещи, которые могут не дать вам уснуть на некоторое время, но, в конце концов, принесут пользу более сладким сном. Даже истории о привидениях и душераздирающие вещи поддерживаются этими учеными мужами. Этот класс чтения включает О. Генри, Брета Харта, Леонарда Меррика, Амброза Бирса, У. У. Джейкобса, Доде, де Мопассана и, возможно, даже книгу “В Медленном поезде через Арканзас”, этого печального классика железнодорожных книжных магазинов, мистера Томаса У. Джексона, который сказал: "Это будет продаваться вечно и через тысячу лет". К этому можно было бы добавить еще одну атаку мистера Джексона на человеческий интеллект – “Я из Техаса, вы не можете управлять Мной”. Есть и другие книги мистера Джексона, названия которых ускользают из памяти, о которых он сказал: "Они – динамит для скорби". Ничто так не раздражало Миффлина, как то, что кто-то приходил и просил копии этих работ. Его шурин, писатель Эндрю Макгилл, однажды подарил ему на Рождество (просто чтобы позлить его) экземпляр "На медленном поезде через Арканзас", роскошно переплетенный и позолоченный в том, что известно в торговле как "Голубиная тина". В ответ Роджер прислал Эндрю (на его следующий день рождения) два тома "Бранна – иконоборца", переплетенные в то, что Роберт Кортес Холлидей называет "тисненой жабьей кожей"." Но это не относится к истории.