Книжный мотылек. Гордость (СИ)

После завтрака же мне было абсолютно нечего делать. Тетушка Агата пыталась увлечь меня «подобающими для девушки моего положения занятиями», но для рисования акварелью у меня не хватало таланта, для вышивки — терпения, а музицировать я решительно отказалась, вспомнив своего несчастного педагога по фортепиано, промучившегося со мной долгих восемь лет. Не могу сказать, что сразу после окончания музыкальной школы я окончательно забросила инструмент — иногда я все-таки поднимала крышку простенького фортепиано, за которым страдало не одно поколение девочек Лисси, но гаммы, арпеджио и правильная аппликатура стали для меня, скорей, не самым приятным детским воспоминанием. Впрочем, кузина Соня относилась к музыке со стоическим спокойствием, но с трудом переносила занятия хореографией с тетушкой Полиной, которые мне, в отличие от нее, даже нравились. Кузен Майкл же в возрасте десяти лет категорически отказался заниматься и тем и другим, и мы с Соней только вздыхали, завидуя его решимости.

К моему вящему неудовольствию оказалось, что и семейная библиотека, и архив дядюшки Винсента хранились в загородном имении. Поэтому побродив по небольшой библиотеке Редлифа, между дядюшкиными книгами по сельскому хозяйству и кинологии и тетушкиными стеллажами, отливающими розовым от обложек серии «Крылья бабочки» с достаточно сомнительными текстами, перемежавшимися рыцарскими и готическими романами я не выдерживала.

— Тетушка! — Восклицала я, патетично воздевая руки, потому что проклятое местное платье практически не давало свободы для маневра. — Почему мы не можем сразу уехать в поместье, чтобы я не сидела без дела?!

— Милочка! — Ахала тетушка, и в её руках появлялся знакомый кружевной платочек, — как же мы можем поехать в поместье, если у тебя нет подобающего для каждой девочки из порядочной семьи гардероба?

— О боже, — включалась в эту мизансцену я, прикрывая глаза рукой, — восемь платьев! Восемь чертовых, неудобных платьев, о подолы которых я так и норовлю запнуться на лестнице и которые я не могу одеть без помощи Прю! И Вы, тетушка, говорите об отсутствии гардероба?!

— Но, Милочка, — возражала тетушка, и её лицо приобретало огорчённое выражение, — как можно считать подобающими готовые платья?! И потом — юной леди не пристало чертыхаться, как бы рассержена она не была!

— Но ведь я собираюсь работать в архиве, — настаивала я, — и не собираюсь бегать по окрестным домам с визитами! Нет никакой разницы — в чем именно я буду работать!

— Но Милочка, как же мы поедем, если у тебя нет дорожного платья?! Ксав не простит мне, что я не смогла о тебе позаботиться! — Тетушка подносила платок к глазам. — Я не говорю про перчатки, веера, про приличествующее количество белья и чулок!! У тебя вообще нет ничего из тех прекрасных, волшебных мелочей, которые так скрашивают жизнь!

Прю, как и, подозреваю, остальные слуги, с наслаждением выслушивала нашу перепалку, а когда я издавала стон, признавая полную и безоговорочную победу тетушки, возникала в библиотеке с подносом, на котором стоял ликер для тетушки, и стакан молока для меня. Я устраивалась на диванчике с какой-нибудь из сентиментальных книг, тетушка доставала вязание, и мы погружались каждая в свои мысли.

Тихая, размеренная жизнь для меня окончилась внезапно, когда в библиотеку, где вопреки обыкновению я сидела одна, вбежала растревоженная Пруденс. Я недоуменно захлопнула томик в простеньком сером переплете с историей бедной английской девочки Джейн Эйр, которому отдала последние полтора часа, и перевела взгляд на камеристку.

— Мисс Мила, мисс Мила, пойдемте, скорее! Там, там… ТАМ!!! — Мне показалось, что еще немного, и у Прю случится бронхоспазм, поэтому я взяла её за руку и велела дышать. Когда камеристка, наконец, отдышалась, я потребовала объяснений.

Объяснения мне не понравились. Там, то есть в одной из гостиных, меня дожидалась весьма востребованная и модная в этом сезоне модистка, мадам Ланвин, славящаяся своими смелыми, запоминающимися и отнюдь недешевыми нарядами.

— А мне обязательно идти? — Робко уточнила я у Прю, отчаянно надеясь на то, что мне удастся пересидеть в библиотеке, — может быть они там сами?

— Да что Вы такое говорите, мисс Мила? — Прю, рассердившись, даже притопнула ножкой. — Вы знаете, что мадам практически не выезжает, и только из уважения к Вашему брату сдвинула график и нашла для Вас время?

Пруденс отобрала у меня книгу и настойчиво стала подталкивать меня к выходу.

— Хорошо, я иду, — сдалась я под этим натиском.

— Мисс Мила, — кинулась за мной Прю. — Погодите! Вы не можете так пойти — с Вас же будут снимать мерки!

— Почему не могу? — Оторопела я, — у меня что-то не в порядке с бельем?

— Именно, — отрезала Прю, и потащила меня в сторону лестницы на «жилой» этаж, — незачем Вам белье демонстрировать. Сейчас мы Вам рубашечку подберем…