Книжный вор

Кому нужны мехи, если есть такая пара легких?

В конце концов, когда девочка вернулась в постель, образ Розы Хуберман с аккордеоном никак не желал покидать ее. Глаза книжной воришки не закрывались. Она ждала удушья сна.

СБОРЩИК

Ни Ганса Хубермана, ни Алекса Штайнера не отправили на фронт. Алекса послали в Австрию, в военный госпиталь под Веной. Учитывая квалификацию в портновском деле, ему дали работу, по крайней мере напоминавшую его гражданское занятие. Каждую неделю прибывали тележки с обмундированием, носками, исподними рубахами, и Алекс чинил то, что требовало починки, даже если вещь могла сгодиться только на белье для солдат, страдающих в России.

Ганса же сначала отправили, по иронии судьбы, в Штутгарт, а после – в Эссен. Его отрядили в одну из самых непопулярных служб на внутреннем фронте. В ЛСЕ.

*** НЕОБХОДИМОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ ***

LSE Luftwaffen Sondereinheit

– специальное подразделение пассивной ПВО.

Задачей ЛСЕ было оставаться на земле при налетах и тушить пожары, подпирать стены зданий и спасать всех, кто оказался под бомбами. Ганс вскоре узнал, что есть иная расшифровка сокращения. Сослуживцы в первый же день объяснили ему, что на самом деле это значит «Leichensammler Einheit» – Сборщики Мертвецов.

Прибыв в часть, Ганс мог только догадываться, чем эти люди заслужили такую работу, а те, в свою очередь, задава-

лись таким же вопросом про него. Командир, сержант Борис Шиппер спросил напрямую. Когда Ганс объяснил про хлеб, евреев и хлыст, круглолицый сержант коротко рассмеялся.

– Тебе повезло, что ты жив. – Глаза у сержанта тоже были круглые, и он их все время протирал. То они уставали, то чесались, то в них набивалось дыма и пыли. – Не забывай, что здесь мы врага не видим.

Ганс только собрался задать очевидный вопрос, как из-за его спины подъехал чей-то голос. К голосу крепилось узкое лицо молодого человека с похожей на презрительную гримасу улыбкой. Райнхольд Цукер.

– У нас, – сказал он, – враг не за холмом и вообще не в каком-то конкретном направлении. Он повсюду. – Цукер вновь опустил глаза в письмо, которое писал. – Увидишь.

Через несколько суматошных месяцев Райнхольд Цукер погибнет. Его убьет место Ганса Хубермана.

Война все обильнее текла в Германию, и скоро Ганс узнал, что все дежурства на его службе начинаются одинаково. Людей собирали в грузовике и вкратце рассказывали, что разбомблено за время их отдыха, что, скорее всего, разбомбят в следующий раз и кому с кем работать.

Даже когда не случалось налетов, работы было невпроворот. Они ездили по разбомбленным городам, растаскивали завалы. Грузовик с дюжиной согбенных мужчин в кузове, и все подпрыгивают и проваливаются на каждой несообразности дороги.

С самого начала было ясно, что в машине у каждого есть постоянное место.

Райнхольд Цукер сидел в середине левой скамьи.

Ганс Хуберман сидел у самого борта, куда дотягивался солнечный свет. Он быстро научился уворачиваться от всякого мусора, который на ходу могли выбросить из глубины

грузовика. Особое уважение Ганс оказывал окуркам, которые еще горели, пролетая мимо.

*** ПИСЬМО ДОМОЙ, ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ***

Мои дорогие Роза и Лизель, у меня все хорошо.

Надеюсь, вы обе здоровы.

Любящий вас, Папа.

В конце ноября Ганс впервые отведал дымного вкуса настоящего авианалета. Грузовик застрял в битом камне, все кругом бегали и орали. Полыхали пожары и курганами громоздились остовы зданий. Кренились каркасы. Дымовые бомбы торчали из земли, как спички, наполняя легкие города.

В группе Ганса Хубермана было четверо. Они встали в цепь. Передним шел сержант Шиппер, его руки терялись в дыму. За ним – Кесслер, дальше Брунненвег, потом Хуберман. Сержант заливал огонь, двое других поливали сержанта, а Ганс для страховки поливал всех троих.

У него за спиной застонало и качнулось какое-то строение.

Оно рухнуло лицом вперед, и край замер в нескольких метрах от Гансовых пяток. Цемент пах, как новенький, на солдат помчалась стена пыли.

– Gottverdammt, Хуберманн! – Голос выпутался из языков пламени. Тут же следом выскочили трое мужчин. Глотки у них забило пеплом. Даже когда забежали за угол, подальше от центра обвала, дымка рухнувшего здания потянулась за ними и туда. Белая и теплая, кралась по пятам.

Сбившись в относительной безопасности, они откашливались и бранились. Сержант повторил свое недавнее восклицание:

– Черт возьми, Хуберман. – Он поскреб свои губы, чтобы расклеить. – Что это за херовина была?

– Обрушилось – прямо позади нас.

– Без тебя знаю. Вопрос в том, какого роста? Судя по всему, этажей десять.

– Нет, командир, по-моему, всего два.

– Езус… – Приступ кашля. – …Мария и Йозеф. – Сержант принялся выколупывать клейстер пота и пыли из глазниц. – Ну, там уж ничего не попишешь.

Один из четверых отер лицо и сказал:

– Господи, хотел бы я разок оказаться у разбомбленной пивной. До смерти пива охота.

Все откинулись назад.