Книжный вор

Через час Ганса осмотрел врач и сказал ему, что нога несомненно сломана. Случившийся поблизости сержант полуусмехнулся.

– Ну, Хуберман, похоже, ты навоевался, а? – Он потряс круглым лицом, попыхал сигареткой и развернул список того, что будет дальше. – Ты отлежишься. Меня спросят, что с тобой делать. Я скажу, что ты отлично работал. – Сержант выпустил еще немного дыма. – И пожалуй, скажу, что ты больше не годишься для службы в ЛСЕ и тебя надо оправить в Мюнхен писарем в контору или уборщиком, где это понадобится. Ну, как тебе?

Не в силах удержаться от смеха между гримасами боли, Ганс ответил:

– Отлично, сержант.

Борис Шиппер докурил.

– Еще бы не отлично, черт подери. Тебе повезло, что ты мне нравишься, Хуберман. Тебе повезло, что ты хороший мужик и не жмешь курево.

В соседней комнате разводили гипс.

ГОРЬКИЙ ПРИВКУС ВОПРОСОВ

Через неделю после дня рождения Лизель в середине февраля они с Розой наконец получили подробное письмо от Ганса Хубермана. От почтового ящика Лизель мчалась домой бегом и сразу бросилась с письмом к Маме. Роза велела ей прочесть письмо вслух, и обе не смогли скрыть радость, когда Лизель читала про сломанную ногу. Следующая фраза ошарашила ее настолько, что девочка прочитала ее только про себя.

– Что там? – нажала на нее Роза. – Свинюха?

Лизель подняла глаза от письма и едва не закричала.

Сержант Шиппер был верен своему слову.

– Он едет домой, Мама. Папа едет домой!

Они обнялись посреди кухни, и письмо расплющилось между их телами. Сломанная нога – определенно повод для праздника.

Когда Лизель принесла новость в соседний дом, Барбара Штайнер пришла в восторг. Она потискала девочку за плечи и крикнула детей. Собравшееся на кухне семейство Штайнеров, казалось, воспряло духом от известия, что Ганс Хуберман возвращается домой. Руди улыбался и смеялся, и Лизель видела, что он честно старается радоваться. И все же чувствовала горький привкус вопросов у него на языке.

Почему он?

Почему Ганс Хуберман, а не Алекс Штайнер?

Вот именно.

НАБОР ИНСТРУМЕНТОВ, ОКРОВАВЛЕННЫЙ И МЕДВЕДЬ

С самого призыва отца в армию в прошлом октябре гнев Руди Штайнера копился очень славно. И новости о возвращении Ганса Хубермана хватило, чтобы Руди сделал еще несколько шагов в том же направлении. Лизель он ничего не сказал. Не жаловался на несправедливость. Он решил действовать.

В самое воровское время предзакатных сумерек он шел по Химмель-штрассе с металлическим чемоданчиком в руке.

*** НАБОР ИНСТРУМЕНТОВ РУДИ ШТАЙНЕРА ***

Чемоданчик был обшарпанно-красный

и длиной с крупную коробку из-под ботинок.

Лежали в нем следующие предметы:

ржавый складной нож – 1 шт.

маленький фонарик – 1 шт.

молоток – 2 шт.

(один средний, один маленький) полотенце для рук – 1 шт.

отвертка – 3 шт.

(разных размеров) лыжная маска – 1 шт.

чистые носки – 1 пара плюшевый мишка – 1 шт.

Лизель увидела его в кухонное окно – целеустремленный шаг и решительное лицо, точно как в тот день, когда он отправился искать отца. Ручку чемоданчика он сжимал со всей возможной силой, а все его движения были деревянными от ярости.

Книжная воришка уронила полотенце и вместо него схватилась за единственную мысль.

Руди идет воровать.

Она помчалась за ним.

Даже ничего похожего на «привет» не прозвучало.

Руди продолжал шагать и говорил сквозь холодный воздух перед собой. Проходя мимо многоквартирного дома Томми Мюллера, он сказал:

– Знаешь, Лизель, что я тут подумал. Ты никакой не вор. – И возразить он ей не дал. – Та тетка сама тебя пускает. Господи, она даже выставила тебе печенье. По-моему, это не воровство. Воровство – это что делают военные. Берут твоего отца, моего. – Он пнул камень, и тот звякнул о чью-то калитку. Руди прибавил шагу. – Все эти богатые фашисты на Гранде-штрассе, Гельб-штрасе, Хайде-штрассе.

Лизель думала только о том, как бы не отстать. Они уже миновали лавку фрау Диллер и вовсю шагали по Мюнхен-штрассе.

– Руди…

– Ну и как оно все равно?

– Как что?

– Когда берешь там свои книги?

Тут Лизель решила дальше не идти. Если хочет услышать ответ, ему придется вернуться, и Руди вернулся.

– Ну? – Но опять, не успела Лизель и рта открыть, Руди сам ответил на свой вопрос. – Приятно, правда? Украсть то, что украли у тебя.

Стараясь задержать Руди, Лизель заставила себя сосредоточиться на его ящике.

– Что у тебя там?

Он нагнулся и открыл.

Все было объяснимо, кроме медведя.

* * *

Они зашагали дальше, и Руди на ходу пространно объяснял назначение набора инструментов и что он будет делать с каждым. Молотки, например, предназначались для разбивания стекол, а в полотенце нужно их заворачивать, чтобы приглушить звук.

– А мишка?