Кнут

Ворот почувствовал это так ярко, словно именно он был говорившим и на него были направлены сейчас десятки глаз. Одинокие и слабые по отдельности мысли, сливаясь в общий поток, усиливали друг друга, окрашивались в ярко–красный пульсирующий цвет. Настоятель привычно вдохнул это общее настроение, как делал это не редко на проповедях, и вернул его обратно, каждому, кто нуждался в его поддержке, но не словами, как привык, а мысленно заглядывая людям в глаза, пожимая им руки, окутывая впитанными и усиленными переживаниями.

— Надо в Атлас идти! Седой туда придет, — крикнули из толпы.

Ворот подхватил и эту мысль, пережил сам и раздал окружающим. Не думая, что делает, не веря, что это поможет, просто потому, что считал это правильным и нужным — думать вместе со всеми.

— Сиплый, козел, отказал Атласу в помощи! Ну и пусть сидят тут, а мы пойдем, что мы крысы что ли?

Настоятель не был уверен, что Сиплый — козел, но решил не оставаться в стороне, сжал кулаки от возмущения, посмотрел на своих спутников, с удовольствием заметил, что Кнут сопереживает не меньше его, оглянулся на командира и с удивлением увидел, что ни Кумник, ни Скала не поддались общему настроению и настороженно вертят головами, кого–то высматривая.

Командира встретился с Воротом глазами, перестал крутиться, всмотрелся и пнул его под столом, прошептав одними губами:

— Это ты что ли?

«Что я?».

— Прекрати…

Настоятель не знал, что должен прекратить и перестал делать единственное, чем занимался — слушать и думать вместе со всеми. Отключился от общих эмоций, уткнулся взглядом в стол, не понимая, в чем провинился.

— Это он? — шепнул Скала.

— Похоже. Надеюсь, никто не успел сообразить.

Крики и возмущенные восклицания постепенно стихли. Только что намеревавшиеся идти войной на погонщиков рейдеры смущенно, стараясь сохранить лицо, все еще рассуждали о помощи Атласу, но уже без прежнего задора и готовности бросаться грудью на амбразуры.

— Все, п…, — не удержался от ругательства Скала, указывая на наемника, который только что с удовольствием потягивал пиво, а теперь суетливо оглядываясь на Ворота, покидал бар, — скоро нам там снаряжение соберут?

— Иди, уточни у бармена, — кивнул Кумник, — И не дергайся. Все равно свалить не успеем. Сам по себе дар не опасный, но если местный ментат постарается, без проблем узнает в Вороте Савелия. И вот тогда начнутся настоящие проблемы.

Скала без промедления метнулся к бармену, договорился ускорить подвоз оружия и снаряжения со складов, вернулся и понял, что не успел. В бар один за другим входили наемники. Никак не выдавая цели визита, они занимали пустующие столики, как бы случайно рассаживаясь вокруг отряда полукругом.

— Как бы еще про обеденную выходку Кнута не узнали, — шепнул Скала, и под ногами у Кумника звякнула ложка. Командир слишком резко для обычной просьбы обратился к Кнуту:

— Подними, пожалуйста.

Сидящий рядом Токарь заглянул под ноги и предложил:

— Да вот она, сейчас…

Кумник, удерживая, положил ему руку на плечо.

— Кнут…

Парень и сам сообразил, что ложка упала не сама, нырнул под стол и активировал невидимость. Остальные же бойцы отряда продолжили чаевничать, словно ничего необычного не происходило.

— Здравствуй, Кумник, — как только наемники заняли все свободные места вокруг, зал вошел их главарь, тот самый Сиплый. Невысокий, худой, с широким круглым лицом, он выглядел помесью всех кровей от Кавказа до Урала. Было в нем что–то и от татарина, и от башкира, и от горца, но разбираться и спрашивать не хотелось — колючие холодные глаза заставляли отвести взгляд и забыть про расспросы. Пройдет такой человек мимо — уже хорошо. Остановится и заговорит — постараешься закончить беседу как можно быстрее.

— Привет, — бросил Кумник, не отрываясь от пирожка и кружки с чаем.

— Я о тебе раньше не слышал, но люди говорят, ты человек серьезный, — наемник не подал виду, что неуважительное приветствие его задело, но, наверняка, отметил это и затаил злобу.

— Я тоже о тебе не слышал, — Кумник отставил, наконец, кружку, — Но, говорят, ты взял стаб под охрану после того, как гарнизон потрепали Кормчие. Ребята у тебя серьезные, как я погляжу.

Сидевшие вокруг наемники выглядели непринужденно, но в позах, положении автоматов и взглядах чувствовалась готовность в любой момент вступить в бой.

— Речь сейчас не обо мне, а о вас. Мои люди доложили, что человек, который сегодня пришел с тобой в Тихий совершил кражу внутри стаба, и я вынужден его арестовать.

— И кто же это? — Кумник не смог сдержать удивление, а Скала, ничем внешне не выдав эмоций, шевельнулся, и Кнуту в бок с силой впечатался носок его ботинка. Парень хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил, что не должен без приказа нарушать невидимость.

— Он, — кивнул Сиплый на настоятеля, — Вы его записали как Ворота.

Тут уже оба, и командир, и заместитель повернулись к настоятелю. Тот взглянул в ответ, отрицательно мотнул головой, не понимая пока, нужно ли начинать оправдываться, объясняться или возмущаться.