Ко мне приходил ангел

— То ись ты, зубрилка книжная, хочешь сказать, что я виноват и что я за всю эту оторву отвечаю?! — Михей картинно, как прям атаман, свое войско, нашу толпень обвел рукой. Не, даже не рукой, а прям дланью, — Да тут каждый за себя!

Гаркнул, как предводитель.

— Ой ли по себе, человечишко, скотина стадная, вона все по себе, однако сбиваются в кучу, то побухать, то чужих разогнать, не может человечишко в одиночестве, милый мой, ой, не может, — спокойно отвечал Заумь.

— А я-то что, кого сюда силком приволок? — гремел Михей.

— Нет, ты силком не тащил, но ты решаешь, кому чего, ты позавчера всем сказал, что тут собираемся, не где-то, а тут. И все как бараны пришли, и даже дебил орловский вона приперся. А потому за все, что тут происходит, ты отвечаешь, ты решаешь, кто прав, кто виноват, а потому ты отвечаешь за то, что из этого выйдет. Вот явятся менты и ввалят очередной раз — ты виноват.

Я подошел к нагромождению ящиков-столу. Поставил бутылку на общак. Мой дружок Леха, как обычно, сидел на отшибе. Подсел к нему.

— Зажигает Заумь сегодня?

— Ага, вона понесло-та, я ваще нихрена-та не понял, — закатился Леха.

— Ну и ладно, пускай мужички развлекаются. Где носило-то, Леха?

— Дык чета, этта, минты сабако как с цепи сорвалися, — загугнил Леха, — пряма тут знаишь чустоту развели мля, не хади не дыши мля. Вота я та в Лосиный остров-та падался. Ну, его от греха. Тута же линейщики еще-та злыя, хуже наших, а тама тока на конях минты-та по дорожкам катаюцца.

— Ты короче типа на даче был?

— Ага, ага… — загоготал довольный Леха, — я тама занаишь местечко присмотрел. Мыться пойду завтра.

Леха светился от восторга.

— Мыться, — я совершенно обалдел от этого, слово “мыться” прямо прокатило странным диковатым ощущением по всему телу, и оно, тело мое, зачесалось и зазудело со страшной силой, — мыться, Леха, мыться! Я просто подскочил от радости, — Леха, а возьми меня, а, я сильно хочу мыться.

— Та не арии ты, дура, ну поедем, — Леха пожал плечами, — вообчет-та тебе и пора ба помыцца-та.

— Ой, Леха, пора. Пора, дорогой мой.

— Ланна, поедем. Давай завтра не сильно рано сюда подгребай, вона на станцию подымимси и електричкой да Малинковки-та, а тама и пешочком-та одно удовольствие.

Леха разулыбался во весь рот.

— Леха, буду как штык, лететь буду, Леха, только без меня не уезжай, лады, Леха, — радость меня распирала. Чего не знаю, но мне вдруг захотелось залезть в воду, с головой и смыть с себя себя же самого.

— Та чежа ты арешь-та так. Сказал жа — поедем.

— Спасибо, Леха, — я перестал повизгивать от восторга, а народец перестал коситься в нашу сторону.

— Та че тама кабы моя речка-та была, а то обчее все, иди, да и мойся, тока место надо знать, чтоба никто не видал, тада и одежу постирать можно, а погода то вона какая вышла, и просохнет к вечеру.

Да, помыться будет здорово. Как же я раньше не догадался помыться, вот дурак. Ну, такие простые вещи как помыться, и не вспомнить. Руки мыть каждый день, а самому не догадаться помыться. Меня так увлекла эта мысль, что я и пить не захотел, ну ее, пьянку. Завтра попрошу у своего армянина денег вместо еды. У меня еще пол пакета сока есть, и банка кукурузы, и неделю назад за гаражами нашел две банки огурцов, здоровые, видать кто-то гараж освобождал, а иначе, почему бы еще такие огурцы выставили бы за ворота. Я не смог пройти, да и не мне выпендриваться, две здоровые банки огурцов — это хорошо, это прямо золотой запас. Я, довольный, плавал в своих мыслях и момент, когда поднялся переполох, пропустил. Вынырнул из банки с огурцами, когда на меня упал мужик. Отскочил очень быстро. Нашего брата-маргинала лупили цепями и прутами какие-то лысые парни, выкрикивая при этом — ”получи падаль!”

Я слегка оцепенел, глядя на месиво. Дракой это нельзя было назвать, бродяги просто осыпались, как скошенная трава. А молодые плечистые ребята с блестящими головами надвигались ровной стеной. И у меня отключилось все. Я перестал думать, я просто понял, что сейчас меня убьют, и что-то животное рванулось к горлу, а потом разбило глаза и изнутри глаза заполнились кровью, я вдруг почувствовал кровь, я почувствовал вкус крови, и захотел ее. Не просто захотел, а прямо-таки возжаждал, взалкал крови. Я кинулся на лысых уродов, сбивая одного за другим. Какая-то пружина выпрямила меня и натянула каждый мускул. Я почувствовал себя, каждую свою клетку. Одномоментно престал быть подзаборным псом, вдруг из моего беспамятного нутра высвободился зверь. Неведомый мне, рыкающий и ненасытный, зубами рвущий мясо наживую.

Мальчики оказались куклами из мяса. Дальше я слышал только хруст костей и чувствовал, как рву связки суставов. И кровь наполняла мои внутренности горячей волной, я почувствовал, как у меня внутри кровь бурлит и разливается лужами на щебенку, словно не их кровища хлестала из расплющенных носов и раскуроченных ртов, а моя, застоявшаяся, перебродившая и одичавшая.