Коббл Хилл

Мэнди все еще чувствовала своего рода похмелье после той караоке-вечеринки. Она выпила много вина и съела слишком много закусок, а еще общалась с множеством людей, не говоря уже о том, что каждый день ела печенье с травкой до и после той вечеринки. Мэнди чувствовала, что все еще не пришла в себя. Но других дел у нее все равно не было.

– Мне нужно принять душ, – сказала она агенту.

– Я не хочу тебя торопить. Я вообще не хочу причинять тебе никаких неудобств. Может, напишешь мне адрес, и я сам приеду к тебе, чтобы сделать несколько хороших снимков? Не укладывай волосы, не наноси макияж и не заморачивайся с одеждой. Нам нужна настоящая, живая съемка. Как насчет завтра, в пять часов?

У Мэнди будет время рассказать обо всем этом Стью и отменить встречу, если она вдруг решит передумать.

– Да, завтра будет удобно.

* * *

– Я думала, они ищут дом с видом, – прокомментировала Элизабет.

– Какой тут вид! – хрипло восхитилась вялая женщина с оранжевой кожей. Ее волосы были уложены специально для шоу, и выглядела она как подружка невесты.

– Это не вид, – усмехнулся Таппер. – Это парковка, идиотка.

– Круто! Тут двойной умывальник в ванной, – заметил ее простодушный муж.

– А почему у нас нет двойного умывальника? – Элизабет сделала вид, что жалуется.

– Потому что ты почти никогда не чистишь зубы, – ответил Таппер (так оно и было).

Им всегда нравилось смотреть вдвоем House Hunters[56]

. В последний раз они смотрели это шоу вместе очень давно, однако на этой неделе супруги включали его каждое утро. Таппер снова испек блинчики с черникой и полил их кленовым сиропом из двухгаллонного кувшина, который привезла Элизабет.

– Итак, новый проект, – продолжил Таппер разговор, начатый во время последней рекламы. Попугай ара в его студии и в Monte заснял Элизабет с полными черными мешками для мусора. – Ты обшарила мою студию.

Элизабет улыбнулась своей редкой улыбкой, которая очень ей шла. Таппер знал, что она не любит обсуждать работу. Правда заключалась в том, что у нее еще не было нового проекта. Она вернулась домой, чтобы навестить Таппера и получить стипендию Макартура.

– Ты ведь не собираешься мне ничего объяснять?

Таппер знал жену достаточно хорошо, чтобы не настаивать на ответе. Супружеская пара из телешоу рассматривала сейчас второй вариант – квадратный кирпичный дом на сваях, построенный на холме с видом на болотистую бухту.

– За такой вид можно и умереть, – сказал муж, моргая на солнце мутными глазами.

– Совершенно верно, – согласилась его жена. – Посмотри на воду.

– Отличное место, чтобы умереть, – сказала Элизабет, – в таком месте легко представить, как жена дает мужу яд, а потом избавляется от тела.

– Именно так бы ты и поступила, – сказал Таппер.

– Да, пожалуй, – согласилась Элизабет. – Я бы спрятала его по частям. Как в новостях про ту девушку со Стейтен-Айленда, которую нашли в реке.

– Тебе всегда нравились квесты, «охота за сокровищами» и все такое, – сказал Таппер.

Элизабет не переставала думать об убитой девушке и о частях тела, которые еще не нашли. Инсценировка ее собственного убийства в их ванной была чем-то вроде наброска, но это было личное, только для глаз Таппера. Она могла бы сделать все намного лучше.

От Элизабет исходило какое-то возбуждение. Таппер тут же поддержал ее:

– Ты можешь это сделать. Квест с манекенами.

– Для чего? – огрызнулась Элизабет, раздраженная его вмешательством. В задачи Таппера как партнера не входило предлагать что-то или подбадривать ее. От него требовалось только не путаться под ногами, когда она работала. Естественно, и Элизабет, в свою очередь, никогда не озвучивала никаких идей относительно его творений. Все они были удивительно искусными, создавались с целью заработать как можно больше денег и, кажется, утоляли тягу Таппера к творчеству. Когда он делал солонку и перечницу в виде скунса, она никогда не говорила: «А почему бы не сделать их в виде барсука?»

Зазвонил телефон. Элизабет вскочила, чтобы взять трубку. Наконец-то звонят из фонда Макартуров, чтобы предложить ей «грант для гениев»! Но это был Нью-Йоркский городской балет, предлагавший скидку на билеты на зимний сезон. Элизабет с отвращением повесила трубку.

Супруги из телешоу отказались от розового оштукатуренного бунгало с сомнительной соломенной крышей и от кирпичного дома на сваях и выбрали скучную и ничем не примечательную квартиру с «потрясающим» видом на парковку.

Элизабет окунула большой палец в кленовый сироп и облизала его.

– Я не знаю, сколько пробуду здесь.

Таппер опять почувствовал тошноту, еще сильнее, чем в то утро после караоке. Присутствие Элизабет всегда влияло на него странным образом, но он совсем об этом забыл. Таппер не хотел, чтобы она уходила. Он хотел, чтобы она разделась и залезла в ванну, а он мог смотреть на ее длинное, похожее на скелет тело и приносить ей все, что она попросит. Но рядом с этим всегда было ощущение надвигающейся потери: сейчас она здесь, но рано или поздно уйдет.