Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы

Фотограф НБА Эндрю Бернштейн наблюдал почти то же самое, когда путешествовал с командой. Искатели автографов всегда уже были на месте, когда автобус «Лейкерс» останавливался перед гостиницами. Через два года Брайант все еще оставался самым ценным товаром в индустрии развлечений Лос-Анджелеса: он был очередным большим событием. В нем был огромный запас наивности, которую необходимо было стереть, прежде чем проявится цинизм. В некотором смысле это было то, по поводу чего его старшие товарищи по команде больше всего негодовали: блеск сверкающей юности, в чем у него было перед ними преимущество, ее явная гребаная дерзость. Может, у них и был их колледж, но Брайант обладал магией, которой у них никогда не было.

Бернштейн наблюдал, как он послушно раздает автографы болельщикам, а его товарищи по команде расходятся по своим номерам. В любом случае, их каракули никому особо не были нужны. Если Брайант слишком спешил, направляясь на тренировку, он всегда оставлял своих охотников за подписями с обещанием никуда не уходить; он подойдет к ним позже. И он подходил. И они всегда его ждали.

Агент Арн Теллем был вне себя от радости по поводу предстоящей сделки, а Брайант теперь получал примерно $5 млн в год дохода вне площадки. «Возможности невероятны, – заметил Теллем, и его намечающийся двойной подбородок дрогнул от улыбки. – У большинства игроков есть сделки с обувными компаниями и еще парочка других, но возможности Коби были намного больше, чем у любого другого спортсмена в командном виде спорта, кроме Джордана, и возможности Коби пришли быстрее».

Несмотря на надвигающийся трудовой локаут в НБА, «Адидас» готовился выпустить свою вторую фирменную обувь, KB8 II, что означало полную нагрузку в межсезонье летом 1998 года, включая месяц в Азии для «Адидас» в баскетбольных лагерях от Кореи до Филиппин, Австралии и Японии. Именно там Коби научился справляться с ошеломляющей, обожающей его толпой, которая наваливалась на него по ту сторону света. Выбери точку. Не спускай с нее глаз и продолжай идти. Это стало обычным делом.

Наконец он вернулся из Азии и немного отдохнул, достаточно долго, чтобы посетить благотворительное соревнование по боулингу и офис Теллема, где он сидел с детьми своего агента и вслух задавался вопросом, действительно ли Джордан закончит карьеру. Затем он отправился в Европу, где его ждали новые лагеря «Адидас», новые толпы людей, еще большая благоговейная реакция мира на него. У него было обаяние и энтузиазм по отношению к ребятам в лагерях, чего никогда не видели его товарищи по «Лейкерс».

«Когда я ездил в турне по Европе и за границу в Азию, со мной обращались как с поп-звездой», – сказал он тогда, и в его голосе прозвучало некоторое удивление от тысяч маленьких кричащих детей на этих мероприятиях. С юных лет он всегда стремился к уединению, и теперь эта привычка помогала ему избегать чувство подавленности.

Пришедшая финансовая удача внесет некоторые изменения в поместье Брайантов на вершине горы в Пасифик Палисейдс.

«Он был еще ребенком, – вспоминал Дэл Харрис. – Он жил с мамой и папой».

Каждый день в доме по-прежнему был его днем рождения, совсем как в детстве, но это уже начинало надоедать. Мать каждое утро готовила ему завтрак на заказ и наводила порядок вокруг него. Она даже планировала его дни рождения и другие мероприятия, что оставляло ощущение искусственности и пустоты и только подчеркивало его настоящую боль.

«У него не было друзей, – объяснил Ваккаро. – Ему не с кем было поговорить. Особо-то».

Мама упаковывала его дорожную сумку и часто клала в нее один из его любимых фильмов, «Вилли Вонка и шоколадная фабрика», на все те одинокие часы, которые он проводил в гостиничных номерах. Ему раньше не разрешали смотреть фильмы серии «Крестный отец», но теперь он посмотрел их и полюбил – не за жестокость, сказал он, а за крепкие семейные узы и за то, что любил все итальянское. Скоро у него появится новая племянница, и он будет без ума от нее, проводя свободное время в разъездах, покупая в диснеевских магазинах подарки, чтобы осыпать ее ими. Когда Шария и ее муж вскоре заговорили о переезде из семейного дома, Брайант не мог этого понять. Почему Шария хочет дистанцироваться от семьи?

Но пройдет совсем немного времени, и Брайант сам испытает нечто подобное. Участие его матери во всем было ценным и естественным, учитывая его возраст, когда он перешел в лигу, но оно обусловило и тот болезненный разрыв, когда он повзрослел.

В конце концов, Брайант был не только профессиональным баскетболистом, но и рэп-исполнителем, подписавшим контракт с крупной студией звукозаписи и вынужденным поставлять продукцию для индустрии развлечений. Энтони Баннистер и другие члены его музыкальной группы жили в Лос-Анджелесе, работая над решением этой огромной задачи, в то время как Брайант разбирался с «Лейкерс» в своем сложном баскетбольном мире. «Я не читаю об оружии, наркотиках и прочем, – сказал он о своей рэп-работе. – В этом нет никакого смысла».