Кобра

В его голосе не отразилось никакой реакции на ее выпад, и Клер осознала, что, пожалуй, это было одной из причин, почему она старалась его поддеть. Он мог просто отрезать ее от себя без малейшего усилия. Те считанные разы, когда он вышел из себя и ответил ей тем же, она чувствовала триумф. Но внезапно это показалось ей никчемной тратой сил и времени. В конце концов, он охранял ее жизнь.

– Я возьму баранину, – извинилась она.

Спать рядом с тем, кого ненавидишь, – легко.

Спать рядом с тем, кто тебе нравится, – совсем не легко. Особенно если ты твердо решил не симпатизировать ему больше, чем есть.

Перед тем как покинуть утром город, Малчек надел на палец Клер обручальное кольцо и пробормотал:

– Этим кольцом я тебя маскирую.

Она ничего не ответила, продолжая расчесывать волосы. Может быть, чуть более энергично.

Ситуация могла бы быть простой. Они оба были здоровые и привлекательные люди, ни один из них не был ханжой. Было бы так естественно сказать: «Слушай, раз уж мы здесь вместе…», – и воспользоваться случаем. Но хотя с первого взгляда все казалось простым, им было не так легко.

Поэтому двуспальная кровать в первом мотеле оказалась проблемой. Кинуть жребий, кто будет спать на полу, казалось слишком по-детски. В конце концов, они оба приготовились ко сну и легли в кровать, каждый завернувшись в свое одеяло.

Он ощущал ее наготу под белой фланелевой пижамой, которую Клер выбрала, чтобы казаться бесполой. На самом же деле пижама обрисовала ее тело даже более отчетливо, чем это сделала бы ночная сорочка.

Обычно Малчек спал раздетым, но для путешествия позаимствовал у друзей пижаму. Она стесняла его, и он не смог заснуть, пока не забросил верхнюю ее часть обратно в чемодан.

Позже, когда ее рука нечаянно коснулась его голой спины, Клер почувствовала бархатистое тепло кожи, но ей пришлось заставить себя отвернуться. Желание провести рукой по изгибу его позвоночника и шраму на плече было таким сильным, что сделало ее руку почти неуправляемой. Клер боялась того, что она могла сделать. Рука была подобна живому существу, которое хотело мягко подползти к нему в поисках тепла, потому что солнце зашло и ночь была холодна.

Через некоторое время оба заснули.

Первый раз за много дней Малчек сумел глубоко заснуть, зная, что Гарнер и Мартин где-то снаружи, в темноте сменяют друг друга, чтобы вести наблюдение из своего спального тента.

Кошмарный сон застал его врасплох.

Он не приходил к нему уже более трех лет. Может быть, подействовал салат с креветками, может быть, фильм о войне, который они смотрели по телевизору, а может быть, просто усталость.

Какая бы причина ни была, его сознание поднималось из глубин сна и веки начали дрожать. Он изогнулся, зажал в кулак простыню, бормоча что-то все более и более настойчиво. Потом негромко застонал.

Клер села в постели, напуганная, не осознавая, что разбудила его. Потом, когда он снова забился в конвульсии, она повернулась к нему и увидела, как второй крик готов вырваться из его горла. Мускулы его шеи напряглись, губы над стиснутыми челюстями раскрылись, потом начали разжиматься зубы. Слабый свет, падающий с улицы, превратил его лицо в маску нечеловеческого ужаса, крик пузырился из рта, как рвота.

Инстинктивно она придвинулась к нему, обхватила его руками, укачивая и успокаивая.

– Тихо, все в порядке, Майк, все хорошо, ты здесь, со мной.

Она прижалась к нему, заставляя его ужас исчезнуть, и Майк вздрогнул, сел и проснулся в одном неистовом движении. Его крик захлебнулся, глаза широко открылись в темноту.

Клер все еще прижимала его к себе, и ее волосы закрывали ему рот. Малчек даже не осознавал, что она рядом.

– О господи, – сказал он до странного ровным голосом.

Потом опять:

– О боже мой, – и его затрясло. Она разжала руки, медленно, не зная, хотел ли он ее прикосновения. Через некоторое время он отбросил одеяло и встал рядом с кроватью, черная тень без лица.

– Извини, – сказал он коротко и исчез в ванной. Она включила свет и прислушалась к шуму льющейся воды. Потом за закрытой дверью наступила тишина. После долгого, слишком долгого ожидания Клер забеспокоилась и постучала в дверь ванной. Ее босые ноги поджимались при прикосновении к холодному полу.

– Майк, у тебя все в порядке?

– Все нормально. Спи дальше, – его голос был сильным, спокойным, совершенно нормальным. Это стоило ему больших усилий.

Малчек лежал в теплой воде, как его учили, и слышал, как она забралась обратно в кровать. Его голова упиралась затылком в стенку ванны, и время от времени он прислонялся щекой к холодному кафелю, чтобы охладить горящую кожу.

Пройдет еще много времени, прежде чем дрожь прекратится, прежде чем сверкающая реальность кафеля и зеркала уничтожит тьму и позор в его сознании. Прежде чем он сможет выбраться из ванной, вытереться, снова надеть пижаму и лечь в кровать рядом с Клер.

То, что кошмар снова вернулся к нему, – уже плохо. Еще хуже, что она это видела.