Кочегарка

– Никаких «но». Выясните, что это была за штука. Был ли это поезд-призрак, какое-то невидимое оружие, хитрая бомба или лучи смерти… Как ни глупо это звучит, но сам я склоняюсь к поезду-призраку. Я человек упрямый, но далеко не дурак, и хотя мне в моей жизни никогда не приходилось сталкиваться со сверхъестественными силами, я о них слышал. И знаю, что видели мои глаза. Мы все это видели. Изучайте всё, что посчитаете нужным. Беседуйте с кем хотите. Я даю вам полный доступ к моим сотрудникам. И я хочу, чтобы вы занялись этим как можно скорее.

– Да, сэр.

– Я полагаю, что вы слышали, что произошло на Арлингтонском кладбище?

– Да, – ответил Росситер. – Но я не занимаюсь этим преступлением и не…

– Теперь занимаетесь, – президент взглянул на директора ФБР. – Я хочу, чтобы агент Росситер занялся всем, что хоть в малейшей степени может быть связано с этим происшествием. У него должна быть власть координировать все нераскрытые или необъяснимые происшествия, которые могут быть связаны с его расследованием. Меня не волнует ваша стандартная субординация – я хочу, чтобы о ней забыли, пока не будет раскрыто это дело. Я понятно излагаю?

– Да, сэр, господин президент.

Росситеру пришлось приложить все усилия, чтобы не улыбнуться. Одна короткая поездка в Белый дом – и его жизнь полностью изменилась: вместо прозябания в неизвестности в глубинах здания ФБР у него теперь есть специальное поручение и беспрецедентная власть, данная ему самим президентом Соединенных Штатов Америки. Его карьера не только вернулась на круги своя, но и продвинулась вперед больше, чем он мог даже мечтать.

Если, конечно, он получит результаты.

Теперь ответственность лежит только на нем. Ему представился шанс всей жизни, но он сам должен решить, что будет с ним делать. Если провалит расследование, то чистка туалетов в ФБР окажется для него недостижимым пиком карьеры.

– Поезд-призрак появлялся и в Арлингтоне, – президент вновь посмотрел на Росситера. – Никто никогда не скажет это публично, и все боятся признаться в этом даже мне, но мы-то точно знаем; так что эти два случая, очевидно, связаны друг с другом. Я хочу знать, почему такое происходит, что это вызывает и повторятся ли подобные атаки в будущем.

– Я это выясню, – произнес Росситер конфиденциальным голосом.

– Отчитываться будете ежедневно.

– Мы назначим утренние брифинги, – сказал начальник Объединенных штабов. – А сейчас, господин президент…

– Знаю, знаю, – тот кивнул Росситеру. – Оставайтесь здесь столько, сколько понадобится, будьте как можно более въедливы, делайте все, что считаете нужным, но решите эту загадку.

– Да, сэр.

Все вышли, оставив Грега наедине с Хорном.

У директора был хмурый вид, и Росситер совсем не хотел унижать его больше, чем тот уже был унижен, но ему надо было срочно приступать к работе.

– Как вы думаете, сэр, могу ли я получить несколько агентов, которые помогли бы мне со сбором информации?

– Здесь вы хозяин. – Голос директора был полон сарказма.

Отлично.

– Я собираюсь выяснить, что здесь произошло, потом поговорить с некоторыми из этих военных, посмотреть, не удастся ли мне найти что-нибудь самому, а потом отправлюсь в мемориал Гранта.

– Будьте очень осторожны, – сказал Хорн. – Вы здесь ходите по зыбучим пескам.

Это выглядело скорее как предупреждение, чем как угроза, и Росситер решил так это и воспринять.

– Постараюсь, сэр. И благодарю вас.

Осквернена?

Это еще слишком мягко сказано.

По пути к мемориалу Росситер посмотрел записи и фотографии на своем компьютере, так что был готов к тому, что увидит серьезные разрушения, но, тем не менее, был поражен свирепостью надругательства. Оно было не только направлено конкретно против личности покойного. Оно было гораздо значительнее, чем это можно было предположить.

Жену Гранта действительно не тронули, а саркофаг самого президента был разломан; останки, находившиеся внутри, выброшены наружу и разорваны на части. Руки и ноги разбросали по четырем углам помещения, а тело в официальной одежде было отделано так, будто это простой коврик. Небольшие фрагменты – вот и все, что осталось от черепа, а там, где должна была быть голова, виднелись только обрывки кожи и мускулов странной формы, перемешанные с прядями жестких волос и остатками зубов. Все это валялось на мелком мусоре рядом с бронзовыми бюстами, поставленными вдоль стен крипта.

Мраморные стены большого зала были изуродованы, но не краской из баллончиков, не маркерами и ни одним из известных орудий, которые обычно используются в таких случаях. Нет, эти граффити были вырублены в камне, а под сводом купола преступники вырезали несколько изображений одного и того же поезда.

Росситер сосредоточился на этих четырех картинках. Там имелись и другие вырезанные изображения – людей, гор, абстрактных фигур, – но поезд заинтересовал его больше всего, поскольку у Грега было ощущение, что этими картинками художник пытался им что-то сообщить о том, что происходит. А он просто не может этого понять.