Кочевники времени

Тем временем мы были уже внутри. Лагерь не был покрыт крышей. Это был просто большой огороженный кусок земли, где вповалку спали черные рабы в своих цепях, отдыхая, покуда их не выгнали на новую работу. Огромное свиное корыто с каким-то дерьмом посреди лагерной территории — вот и вся их пища. Те, у кого доставало сил, подползали к этому корыту; остальные же либо надеялись на своих друзей, либо умирали от голода. Белым все это было безразлично, потому что черные выполнили уже почти все свои задачи.

Мы прошли по лагерю в самый темный угол и крикнули людям, чтобы те вставали, поскольку мы намерены произвести инспекцию. Тем временем мы начали тайно доставать оружие.

Этим мы привлекли к себе внимание двух часовых, и те медленно направились в нашу сторону.

К своему стыду должен признаться, что первый выстрел сделал именно я. Я сделал это без всякого предупреждения и убил солдата на месте пулей в сердце. Остальные тоже открыли огонь и побежали назад, к воротам. Но здесь счастье изменило нам. Поднятый по тревоге выстрелами из глубин лагеря явился «броненосец»: закованный в импровизированную броню паровой трактор, вооруженный двумя автоматами. Он преградил выход прежде, чем мы успели подбежать к воротам.

Наступила короткая пауза. Команда примитивного «броненосца» заколебалась при виде наших белых капюшонов. Часовые завопили, чтобы нас немедленно уничтожили!

Мы бросились в спасительную тень. Темнота была единственным нашим прикрытием. Целый град пуль засвистел над лагерем, сея повальную гибель. Многие из тех, кто лежал еще в цепях, были убиты на месте, и нам пришлось воспользоваться их трупами. Прячась за мертвыми, мы отчаянно отвечали на огонь. Часть нашего отряда бежала вдоль стен в поисках других возможностей для отступления.

Но стены были высокими: их построили так, что не сломаешь. Мы сидели, как крысы в ловушке. Нам ничего другого не оставалось — мы продолжали безнадежный бой.

Гусеничная машина медленно катила по лагерю, не прекращая огонь ни на мгновение. Наши пули со свистом отскакивали от брони, не причиняя ей никакого вреда, с какой бы яростью мы ни палили.

Пол положил мне руку на плечо:

— Ну что, мистер, можете утешаться тем, что бились на правильной стороне, прежде чем умереть.

— Не слишком большое утешение, — заметил я.

Внезапно земля под нашими ногами заколебалась, по ней пробежали волны, точно по морю, после чего из глубины вынырнуло что-то металлическое, что-то невероятно знакомое. Раздалось яростное завывание мотора, и спиралевидный нос высунулся из почвы, оказавшись на пути гусеничного трактора. Мощный треск автоматов смолк. Мы услышали приглушенный гром электрической пушки.

Теперь из-под поверхности земли показались еще два металлических «крота», которые тоже открыли огонь. За несколько секунд от импровизированного «броненосца» осталась лишь груда покореженного металла. «Кроты» выползали на поверхность один за другим. Их выстрелы в клочья разносили стены лагеря.

Кажется, мы громко кричали от радости, когда бежали следом за этими машинами. Уверен, О’Бин никогда, даже в мыслях не представлял себе, что его «кроты» могут применяться подобным образом. Всякий встреченный нами «белый капюшон» был мишенью для нашего прицельного огня (свои капюшоны мы давно уже сорвали).

Вероятно, с моей стороны было наивно предполагать, что такой умный стратег, как генерал Гуд, не дал бы себе труда выяснить, какие планы разработали защитники Вашингтона, и не предпринял бы шагов, чтобы уничтожить эти планы. Мы широким потоком вырвались из лагеря и двинулись в сторону парка, где сохранилось еще несколько кустов. Там мы могли спрятаться.

Только теперь я услышал вдали шум. Больше всего он напоминал мне отдаленный стук, какой бывает, когда выколачиваешь ковер. Но я слишком хорошо знал, что означает этот стук.

Секундой спустя взрывы уже грохотали над Вашингтоном.

Земной Левиафан приближался.

Мы снова собрались отрядом, насколько нам удалось, и старались держаться как можно дальше от открытого, хорошо простреливаемого пространства. Над городом вспыхивали теперь пятна света — там Левиафан вел обстрел фосфорными снарядами.

* * *

Мой личный взгляд на битву за Вашингтон был в высшей степени однобоким, поскольку я не просматривал стратегию целиком и она была не вполне мне ясна. Гуд слышал, что подразделения АЯФ находятся уже в пути, и ускорил свое продвижение, чтобы обстрелять город прежде, чем союзники смогут воссоединиться. Кроме того, ему было известно, что ночного нападения никто даже не ожидает. Наличие яркого дневного света не было для него вопросом принципиальным, поскольку огни Левиафана могли осветить цель на практически любом расстоянии.

Пока мы вели свою маленькую партизанскую войну на улицах, огромные лучи прожекторов чудовища выныривали из тьмы, освещали какое-нибудь здание и обрекали его тем самым на уничтожение. Тотчас раздавался громовой удар, сопровождаемый пронзительным визгом снаряда, после чего следовал взрыв, заглушающий все остальные звуки.