Код 2020

— Скучаешь по нему?

— Скучаю. Пока мои мысли заняты документами, обустройством, я смогу отвлечься, но что будет потом?

— Да, хороший у меня зять. Он совершил благородный поступок. Я знаю, как он любит вас, и для меня было удивлением то, что он вас смог оторвать от себя. Если бы он уговорил вас остаться, это означало бы, что он любит больше себя. Я вообще иногда была грешна думать, что он эгоист. Но сейчас я понимаю, что он любит вас по-настоящему. Он отправил вас вопреки своему желанию быть с вами всегда. Дай Бог ему найти способ приехать к нам. Я очень хочу, чтобы с ним все было хорошо.

— Я тоже этого хочу, очень. Надежда есть. Но мой разум говорит о том, что шанс совсем не большой.

— Надежда есть, и я верю, он найдет способ.

Мы просидели так около часа, поговорили на многие темы, выпили по кружке кофе и заварили еще. Я встаю из-за стола, отхлебнула горячего кофе, предлагаю начать готовить завтрак. Мы взяли с собой крупы, сахар и некоторые продукты, которые могут долго храниться. Когда завтрак готов, мы зовем всех к столу. Сонные дети выходят к нам, сын бежит, как всегда, первым, следом за ним идет Ваня, потом уже Настя. Остальные походят немного позже. После завтрака мы собираемся в Минск. В Минске нас встречает агент. Он рано утром уже занял очередь в кабинет, где оформляют временный вид на жительство. Дело в том, что сейчас процедура по получению документов упрощена, потому что страна заинтересована принять как можно больше беженцев. Правительство Белоруссии понимает, что их страна является местом для спасения многих людей. Самое интересное то, что одной их самых важных процедур является прохождение полиграфа. Это связано с тем, что в страну не хотят допустить агрессивно настроенных граждан. Если ты настроен тут жить, работать на благо страны, то ее двери открыты. Но если ты приехал с другими целями, тебя высылают обратно. Мы понимаем, что проведем здесь большую часть дня. Предстоит пройти несколько кабинетов. Агент помогает нам, он занял очереди везде и помогает правильно заполнять разные анкеты. Самое страшное то, что я не знаю, как оформи Ваню. Я не знаю, как правильно сформулировать ответы, чтобы никто не подумал, что я украла мальчика. Настала моя очередь для прохождения полиграфа. Я решаю говорить правду, говорить все так, как есть на самом деле. Как я и думала, все вопросы мне дались легко, но когда начались вопросы, которые касались Вани, я занервничала, их стало много, моя нервная система перестала справляться. Сотрудница, которая проводила опрос, попросила меня пройти с ней в другой кабинет. Она зашла первая, ее не было около десяти минут. Потом она пригласила меня зайти. Я зашла, в кабинете сидело пять человек, которые попросили меня успокоиться, не нервничать и отвечать на их вопросы. Все вопросы были связаны с Ваней. Я рассказала, что это ребенок из детского дома, которого меня попросили спасти и вывезти из страны. У него нет чипа и у него нет родителей или родственников, которые стали бы его искать. Я достала папку из детского дома, в которой были данные по Ване и по его родителям. Там были их свидетельства о смерти. По сути, эта папка, это все сведения о ребенке, которые хранились в детском доме. Мне ее дала директор. Меня попросили пройти в другой кабинет и еще раз пройти полиграф. Ко мне еще раз подключают полиграф, и я повторно отвечаю на вопросы, но сейчас я не нервничаю. Я уже спокойна и у меня есть надежда, что члены комиссии поняли, что у меня исключительно благие намерения в отношении мальчика. После окончания процедуры я выхожу в коридор, где меня просят подождать какое-то время. Я смотрю в окно и вижу, как родители сидят со всеми детьми на скамейке. Рядом с ними стоит наш агент и Оля. Я понимаю, что они уже закончили и ждут только меня. Очень долго никто не выходит, я начинаю нервничать. Я переживаю за Ваню, я понимаю, что ему с нами хорошо, я боюсь, что его отправят обратно и начинаю плакать. В этот момент ко мне выходит женщина из комиссии и говорит: