Код 612. Кто убил Маленького принца?

Когда Мойзес отмечал свой двадцатый день рождения в «Лаппа-баре» в Манаусе, к нему подошла Мари-Сван. На улицах столицы Амазонии эта блондинка из Нью-Йорка казалась свалившейся с неба инопланетянкой. Или Маленьким принцем, приземлившимся в пустыне. Может, потому он и согласился. Сделал эту глупость. Мари-Сван слышала о нем, о его увлечении Сент-Экзюпери, о его любви к путешествиям, о его владении редкими языками. Она ради этого и приехала из Нью-Йорка, чтобы нанять его на работу. Деньги у нее есть, много денег. Она дождалась, пока «Лаппа-бар» опустеет, закрыла дверь, угостила его выпивкой, а потом рассказала все остальное.

Несколько наиболее фанатичных почитателей «Маленького принца» основали клуб, очень закрытый клуб, «Клуб 612». И они предлагают ему вступить в этот клуб… Мари-Сван продолжала его поить и рассказывать. Между строк этой истории запрятана скрытая истина, код, который надо разгадать, сокровище, которое надо найти. Это и есть цель «Клуба 612». Найти его! Все члены клуба уже в возрасте, им необходим молодой искатель сокровищ, расторопный, способный путешествовать, умеющий читать карты и не боящийся все бросить. Мойзес никак не мог в это поверить, сколько бы она его ни поила. Тогда Мари-Сван велела ему подождать и вернулась с картами, со штабными картами, с морскими картами, с планами лесов, с маршрутами походов. Она сказала ему, что карты предоставил один из пяти членов клуба, географ, который долго изучал буквы и цифры в книге и выстраивал версии.

Мойзес отдал пятнадцать лет жизни поискам завещания в «Маленьком принце». Он странствовал по свету, следуя указаниям географа, на деньги Око Доло, пользуясь связями Мари-Сван и покровительством Изара. Он исходил вдоль и поперек марокканскую пустыню и парижские округа, берега Средиземного моря и равнины Патагонии вплоть до Огненной Земли, Андские Кордильеры, вулканические острова в Атлантическом и Тихом океанах. В конце концов эти поиски стали его наваждением. В конце концов он спился, как все остальные тоба. В конце концов его забросило сюда, сначала в Гватемалу, потом в Сальвадор.

В конце концов его выбросило на мель.

Он ничего не нашел.

И все же если он пил, если он так много пил, то пил потому, что по-прежнему был уверен: истина там, у него перед глазами. Невидимая, потому что он не сумел ее увидеть. Увидеть сердцем.

* * *

Он допил остатки текилы и кинул пустую бутылку к бутылке от мескаля, чтобы освободить теплое местечко между колен. Местечко для прямоугольной коробки, пока что стоявшей у его ног.

И засмеялся в полном одиночестве.

Он много лет не получал почты.

И много лет его никто не навещал.

Перед тем как уснуть, он в последний раз взглянул на странный пляж, обнесенный стеной, окруженный огромной строительной площадкой.

XXI

Я посадил самолет на крохотное поле аэродрома Сан-Мигеля. И даже позволил себе небольшой слалом между колдобинами неровно заасфальтированной полосы.

– А вы не так уж плохо справляетесь! – похвалила Анди.

Я расстегнул ремень, потянулся: спину ломило после долгого полета.

– Во всяком случае, получше, чем Сент-Экзюпери!

Анди мгновенно взвилась:

– Некрасиво так говорить! Сент-Экс был отличным пилотом, только немного рассеянным!

– Ага… и отчаянным!

Она засмеялась и спрыгнула на землю.

– Да уж, что верно, то верно, он несколько раз чуть было не погиб, управляя самолетом. Получил черепную травму в Бурже. Тонул с гидросамолетом в Средиземном море. Умирал от жажды в пустыне, это само собой, но еще и здесь, в тридцать восьмом. Его самолет разбился в Гватемале. Он едва выжил, сначала думали, что он пропал, потом он чудом избежал ампутации неподалеку отсюда, в больнице в Антигуа, заброшенной столице Гватемалы. Консуэло узнала об этом на борту океанского теплохода, они в то время были, скажем так, в ссоре… Она примчалась, не отходила от его постели, ухаживала за ним, утешала… И солнечные любовники чудесным образом на несколько месяцев воссоединились.

Я оглядел запущенную взлетно-посадочную полосу, и меня охватила странная ностальгия. Если бы я принадлежал к поколению Мермоза, Гийоме[14] или Сент-Экзюпери, решился бы я, как они, летать по свету на опытных образцах самолетов? Почти не сомневаясь, что расстанусь с жизнью?

Анди сорвала пробившийся через асфальт площадки фиолетовый цветочек.

– Консуэло потом будет рассказывать про долгие прогулки с выздоравливающим Тонио по городу-призраку Антигуа, заросшему розами, и как ее возлюбленный сорвал для нее цветок и пообещал написать для нее сказку, героиней которой станет она.

Мне эта история показалась слишком прекрасной, для того чтобы быть правдивой.

– Ну ладно…

Я тоже стал выбираться из кабины, стукнулся головой и ойкнул, а Анди рассмеялась.

– Не знаю, лучше ли вы управляете самолетом, чем Сент-Экс, но что точно – вы такой же неуклюжий! Сент-Экзюпери был здоровенным увальнем, не осознававшим ни своего веса, ни своего роста, ни своей силы, он стукался о дверные косяки, ломал все, к чему ни притронется, один раз даже пианино умудрился сломать. В точности как вы.

Потирая лоб, я возмутился:

– Ничего подобного!