Код апокалипсиса 33, часть 3.Крики судьбы

Конечно, все то условно я обозначаю и по-настоящему есть иная терминология уже научного характера, но она, к сожалению, сложна для многих и даже частью для меня, так как по большинству затрагивает проблемы именно науки, а с ней я знаком, как говорят, понаслышке, хотя необходимый словарный запас и имеется.

Но все не так просто. Нужно еще уметь понимать, о чем идет речь и сопоставлять выражаемое с уже обоснованной той же научной точкой зрения.

Хотя, опять же, все преодолимо и в деле самой науки препятствий нет. Как говорится, бери и изучай.

Но в то же время, каждый может спросить – а зачем оно, собственно говоря, нужно, если для того самого есть другие люди, которые только тем и занимаются повседневно?

Я частично уже отвечал на данный вопрос, но повторюсь и обосную по-новому. Каждая, «прорванная» (что значит, рожденная) во времени категория ума требует своего подтверждения.

Ускользающее от нас время – есть не что иное, как скудность наших познаний, а значит, и отсталость ума. Совершенствуя свои знания в какой-то там области и доводя ум хотя бы до его современного прилежия, в основу пролегающего во всем прогресса, мы как бы отбираем у времени свои порядки застылости и становимся, как говорится, с ним в ногу.

Это есть тот закон среды, что прямо либо косвенно должен подтверждаться или своевременно обуславливать рост наших мозговых клеток.

Без этого наша жизнь не наполнима и проистекает даром, если не сказать, теряет во времени.

Только ум способен не дать от него отстать и продержаться на плоту жизни еще какое-то время. Этому также есть объяснения и них мы поговорим потом.

Или, как говорится, опосля. Но, опять же, чего – сам не знаю. Так почему-то оно выражается и дает понять снова и снова, что необходимо чего-то там ждать или дожидаться какого-то часа.

Что ж, на этом, пожалуй, закончу данную главу и продолжу далее, объясняя уже что-то другое.

Фактический умысел всегда должен быть и я думаю, то он есть и в данном произведении.

Какими бы не были все обоснования, сделанные ранее или уже сейчас, все они ничто по отношению к тому, что может сказать тот, кто заранее относит себя к категории людской невыносимости и обозначается, как Бог.

Возможно, дождемся снова его прямого слова и умудримся хоть что-то понять для своего же благого толка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ЭКСТРЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ. СТЕПЬ НЕОКОШЕННАЯ

Но возвратимся все же к нашим изначально затронутым делам и поговорим, по сути дела, о самых земных вещах, для нас всех более приемлемых и во многом понятных без хитрых премудростей наук разных.

Буря огненная степная еще только разразится где-то там впереди, но я уже предупреждаю вас всех, чтобы к тому готовились или просто были готовы.

Так уже говорит сам Бог, а я просто вторю за ним своими, так сказать, словами. Иногда и мне приходится, что додумывать и представлять на вид людской, а иначе, зачем тогда та голова дана, если не для этого.

Но в додумстве том есть одна весьма важная для всех деталь. Я не навязываю свое рассуждение и оставляю право всегда размышлять уже самим людям, тоесть другим по сути своего земного мышления и тех же наук скопления. Но в то же время кое в чем и настаиваю, если чувствую, что глубоко от души то все идет, в коей я уже не сомневаюсь, так как чувство то подтверждено жизнью было не раз.

Такие вот дела те мои, а что до всех остальных, я не знаю. Как говорят, у каждого свое. Кто, как и чем мыслит, то соответственно тем же и додумывает, если так можно сказать вообще о некоторых органах наших людских.

Во многом бедствия все те наши начинаются с самого простого. С недоверия, пересудов и просто болтовни разной, за которой стоят несколько прикрытые уже иные интересы, в основном материальную сторону отражающие, да еще в некоторых ситуациях возможно просто идологическую. Это, когда сам человек идолу земному поклоняется и всякую ахинею несет в связи с тем.

Не боюсь я этого слова и уже обучен несколько остальными в плане том сам. Говоря проще, и меня к тому числу причисляют, думая, что выдумываю все и так же, как многие другие хочу деньгу ту русскую зашибить или вымолить как-то уже по-другому.

Говорю про то, как и сам Бог. Не нужно мне того и никогда целью такой не ставилось. И все мое, так сказать, правописание божье только к тому и относится. Слово то само обозначает, что правой рукой я пишу, а не левой, и именно пишу, а не подгребаю, как то во многом иные делают.

Коли б вперед души своей все дела те земные лично свои ставил, то и дело мое, естественно, личное где-то впереди всего стояло и уж никак на молебен от общего не требовало бы. Не требует того и сейчас, и в жизни своей я иным занимаюсь, хотя и не совсем радуюсь от того, ибо по долгу работы той приходится все людское паскудство на себе испытывать и в те же глаза людские заглядать, боясь, чтоб не подумали чего плохого.

Такая жизнь у нас всех сейчас и только немногие в благом преуспели, да и то тому времени переходному благодаря, когда все те дары русские провозглашались совсем даром.