Код белых берёз

Вспоминаются слова Гоголя из Мёртвых душ : «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?..»

Но отчего-то не совсем весёлой кажется эта скачка. Каким-то обречённым кажется этот путь в никуда. Когда во хмелю бросаешься в бой с невидимыми целями, а победив их, оказываешься снова на том же кругу, ещё в большем похмелье, и победа кажется фальшью. Нет развития, нет движения вперёд, есть только скачка. Всё это напомнило мне один из самых древнейших диалогов с глиняных табличек из Вавилона, которому уже более трёх тысяч лет:

« – Раб, пойди-ка сюда, послужи мне! – Да, что угодно, хозяин?

– Запрягай поскорей колесницу! Мне к царю во дворец надо мчаться! – Мчись во дворец, о хозяин!

Мчись, и царь тебя рад будет видеть и пребудет к тебе благосклонен!

– Нет, мой раб, во дворец не поеду! – И не надо, не езди, хозяин!

Царь в поход тебя дальний отправит! Незнакомым путём, по враждебным и высоким горам поплутаешь! День и ночь только боль, да усталость!…»

Заметили, с каким задором начинает управлять паромом Тюлин, когда сталкивается со стихией, когда ощущает свою свободу? Это и есть проявление цивилизационного характера в натуре человека. Он на краю, он свободен от всех этих пут нищеты, от «начальства», от поборов, от этой бесконечной работы до самой смерти, только в такие моменты он забывает о них, он ловит с наслаждением эти моменты свободы и смотрит легко в глаза опасности и смерти – днём позже, днём раньше – какая разница? Ведь вернувшись на круг, опять ждёт жизненное похмелье.

Но не может бесконечно Птица-тройка мчаться в никуда – выдыхаются кони, ломаются сани, снег сменяется слякотью, а русское бездорожье оборачивается оврагами, а свобода – острогами да каторгой. Не может человек жить вечно в ощущении рабства и нищеты – выход всё равно будет. Выход будет в поисках нового смысла. И будет найден – 1917 год – Революция, 20-е годы становление нового государства, ломка старых отживших отношений и уже в 30-е годы, в годы первых пятилеток возник необычайный духовный подъём Русской Цивилизации.

На местах старых одряхлевших переправ, где лапотные бурлаки тянули бесконечную, казалось бичеву, стали возникать ДнепроГЭС, Магнитогорск, Турсиб, Комсомольск-на-Амуре. Вместо кустарных кузниц и мануфактур как пшеница в поле заколосились заводы: Уральский и Краматорский тяжелого машиностроения, Челябинский тракторный, Уральский вагоностроительный, Азовсталь, Запарожсталь, Авиационные заводы в Москве, Харькове, Куйбышеве. Вот куда примчалась «бессмысленная» Птица-тройка! Оказалось, что обрели-таки смысл мужики-тюлины. Дайте им только свободу труда и смысл жизни, да нет, не дайте – это они сами взяли и стали стахановы, изотовы, бусыгины. Таким же азартом свободы загорелись и женщины: сёстры ткачихи – виноградовы и многие другие. Имена первых пятилеток запечатлены в книгах, журналах, газетах, в заводских стенах, в мартенах, в школах, Дворцах культур, Детсадах, больницах, Домах отдыхов, Пионерских лагерях – это всё построили бывшие тюлины обретшие реальный смысл жизни на Земле. Имена этих людей запечатлены в будущей Победе над фашизмом, в полёте Гагарина, в помощи другим странам, в добром имени Советского Союза, как вершине Русской Цивилизации.

Энтузиазм людей поражал: Путиловский завод в Ленинграде произвел 1115 тракторов в 1927 году и 3050 в 1928. После жарких дискуссий на заводе был принят план на 1930 год в 10000 тракторов! Фактически произвели 8935 штук. Анна Луиза Стронг вспоминала о чуде индустриализации: