Код человеческий

Игорь крепче обнял жену, медленно погладил ее по волосам. Марина почувствовала, насколько же сильно он соскучился и какую бездну времени провел без нее. Еще она поняла, что та жизнь стала частью мужа, и вдруг испугалась. Месяцы разлуки для нее – десятки лет для него, Игорь не мог вернуться прежним, не мог не пострадать и даже не состариться психологически. Где теперь его мысли, о чем он будет переживать и как смотреть на мир? Ее ли это муж сейчас? Раздумья пролетели мгновенной вспышкой. Но Марина тут же успокоилась, ощущая всем существом любимого человека.

– Больше никаких погружений! – твердо заявила она.

– Даже не сомневайся, – ответил Игорь. – Да и результаты эксперимента твоего отца не впечатлили.

Глава 100

Про себя он улыбнулся чисто женским вопросам жены.

Под ногами раскинулся теплый и живой Солнечный. Теперь он обречен восприниматься исключительно в сравнении с Мегаполисом.

Почти пустые дороги, мало людей на улицах, совсем другие законы и принципиально иная атмосфера. Марина коснулась большой кнопки с оранжевой подсветкой на панели, и дуга с приглушенным гулом двинулась по маршруту.

В выходные и по утрам будней разноцветные кабинки, переносившие жителей, пчелами наполняли воздух. Только жужжали пчелы-кабинки искусственным электрическим жужжанием, а так – те же трудяги, пусть и большие. Дороги, уложенные словно вчера, по-стариковски завидовали воздушному транспорту, им доставались лишь редкие грузовики, да необременительное давление велосипедистов и бегунов. И ладно б только аэродуги отнимали у асфальтобетонных ветеранов работу, так еще и под землей в просторных тоннелях катились железнодорожные контейнеры и вагоны метро. Туда, под поверхность, Солнечный упрятал все коммунально-бытовые процессы: доставку продуктов, трубопроводы, уборку мусора. Метро тоже, кстати, скучало без пассажиров, но ему хотя бы иногда помогала непогода с сильным ветром, отправляющая аэродуги на вынужденные каникулы.

Тихо. Нечему шуметь.

Здания – исключительно высотки с широченными парадными и холлами на весь первый этаж. Крыши, словно стеклянные салатницы, присвоили себе монополию на общественную жизнь. На крышах чаще всего паркуются кабинки аэродуг, выпуская пассажиров, там же ждут прыжка отправляющиеся. Отдыхают на массивных деревянных лавочках старики, болтают мамы с колясками – после того как инженер Ковалев реализовал давнюю мечту сограждан по озеленению крыш, парки тоже заметно обезлюдели. За крышами закрепилось романтичное прозвище «рандеву». Так и говорили – «встретимся на рандеву семьдесят шестой высотки», например.

Часто попадались на глаза мехи. Вот неестественно прямолинейно перемещается по тротуару маленькая блестящая фигурка – какой-то из них спешит по делу, выполняя команды оператора или в автоматическом режиме.

Везде – аппараты с газировкой и бутербродами, «пищевики».

Кремовы вернулись домой пораньше (до вечернего гудка оставалось часа полтора) и постарались с пользой истратить каждую минуту из доставшихся лишь им двоим. Маруся действительно соскучилась! Игорь даже подумал, что недолгие расставания не настолько уж и плохи, раз венчаются такими вспышками страсти.

В семнадцать тридцать Марина неохотно выскользнула из объятий мужа и подняла с пола разбросанную одежду: нужно было собираться в детский сад за малышами. Игорь любовался ее движениями: тем, как она расчесывала волосы, как надевала платье. Сколько же обожаемого им заключалось в этих привычных движениях! После ухода Марины он заправил постель, оделся и отправился на кухню, чтобы перекусить.

В холодильнике соблазнительно поблескивали стеклом молочные бутылки с мягкими крышечками из фольги. Ура, есть зеленые! Марусечка предусмотрительно набрала кефира к его возвращению! Так, выдавлена вчерашняя дата, значит, семейство ожидало папу еще накануне. Ничего, пойдет и вчерашний! Игорь сноровисто ткнул большим пальцем фольгу, облизнул ее с внутренней стороны и жадно прильнул к горлышку. С первым глотком в память ворвались почти позабытые вкусы и ароматы, от холодного кефира сводило зубы. Выпив половину содержимого, Игорь поставил бутылку на стол и снова обратился к холодильнику.

Там еще скучали две бутылки с синими крышечками. Значит, утром мама с боем будет заставлять Аю пить ненавистный ацидофилин. Дочь терпеть не могла и его, и ряженку, но совладать с «великой нехочухой» позволяла пара приемчиков: например, подслащивание ацидофилина сахаром или подкармливание Аи после каждого глотка, совершенного с трагической миной, кусочками мелко нарезанного шоколадного батончика типа «Каракумов» или «Маски». Плитка гематогена в качестве награды за выпитый ацидофилин тоже приходилась ко двору!