Код человеческий

В благодарность за каптерские щедроты пришлось с Гошей «хотя бы посидеть». В коротком запойном спурте каптер сменил милость на гнев, успел обругать Игоря «паскудной сволотой» в отместку за «унизительный отказ пригубить», а попутно отрыжкой выразил решительный протест устройству мира и человеческому несовершенству. Визгливо-истеричную попытку Гоши отобрать свежевыданную одежду Нерв пресек – то был финальный аккорд алкоголика: вскоре пришлось волочь его обмякший организм к кулю с бельем, чтоб там упокоить. Игоря даже кольнула совесть, ведь каптер так быстро скатился в пьяное беспамятство, отрабатывая за двоих – за себя и за надменного гостя.

В помощи Маю по котельной Игорь неожиданно открыл массу приятного. Кочегарка располагалась в самой низине поселка, окруженная ржавой рабицей и густыми высоченными туями. Внутри периметра казалось, будто неказистое, выбеленное известью здание с синими деревянными рамами в окнах притаилось в дремучем лесу за сотни километров от цивилизации. Май ухаживал за котельным хозяйством на совесть: у входной двери на растрескавшемся бугристом асфальте оранжевел аккуратный деревянный ларь с подсобным инвентарем, неподалеку красовался укомплектованный пожарный щит – топоры, лопаты, багры, и бункер с песком там явно не для галочки, – все исправное, чистое, покрашенное, песка в бункере доверху.

«Красок и принадлежностей завались! – весело рассказывал Май – Бери да крась. Но здесь не принято растрачиваться на банальности, ребятам граффитчикам художку подавай». Зато Игорю «банальности» пришлись по душе: он с упоением принялся отшелушивать старую краску на окнах шпателем, а затем скрупулезно покрывать очищенное дерево тонкими слоями нитры. Это хоть как-то отвлекало от невеселых дум и тоски по детям, жене, дому. Так проходили дни, с утра до обеда.

Май возился с машинами, иногда приходилось ему помогать и с ними. Больше всего хлопот доставляли насосы, подкачивающие топливо из цистерн, расположенных метрах в тридцати от кочегарки. Топка нуждалась в подпитке постоянно, а насосы грозили в любую минуту подкинуть свинью. Май смастерил в котельной бак бесперебойник, где скапливался аварийный запас керосина, и, если «свинья подкидывалась», бесперебойник обеспечивал непрерывное горение в топке, а Май спокойно устранял неисправность. «Это от нужды, с пожарной точки зрения дело швах», – комментировал Жуков. Однажды свинья оказалась настолько большой, что котлы выработали топливо из бесперебойника почти полностью, тогда Игорю аврально пришлось возить на тележке молочные бидоны с керосином от цистерн к бесперебойнику и наполнять его вручную. В тот день они с Маем натрудились до дрожи в ногах, сил не осталось даже на ругань в адрес капризной машины.

Глава 142

Когда боль от разлуки с семьей совсем заедала, а свиньи в котельной брали перерыв, Игорь пускался в странствия с Валентинычем.

Оказывается, старик в прежней жизни был метеорологом и профессиональную функцию продолжил исполнять на Скале. Для наблюдений за облачностью Валентиныч частенько «странствовал на балкон» – плоский выступ на северо-западной границе Скалы, оттуда отлично просматривалась пустошь, а горизонт не загромождался горами. Результаты наблюдений старик вносил в тетрадку, которую давеча назвал «безделицей».

Может, это и позволило ему не свихнуться, не спиться и не скуриться в течение всех «альтернативных» лет? Наверняка, вот только озвучивать свои догадки Игорь не решился, потому что «увлечение» метеорологией, в конце концов, проистекало у Валентиныча от презираемого им ДОТа и Солнечного и напоминание о сем факте могло «альтернативщика» сильно расстроить. Бунтуешь, бунтуешь, превращаешь жизнь в манифест непокорности сатрапу, а в сухом остатке выполняешь заложенную сатрапом программу, только не в нормальном объеме, а в урезанном «увлечении».

Составляя Валентинычу компанию, Игорь таскал за двоих провиант, дождевики, термометры и прочее оборудование. Выслушивал о погодных фронтах, об их глубине, циклонах и аномалиях. Это, наряду с физической нагрузкой, немного отвлекало от тоски.

Старик раскусил тайну какого-то атмосферного явления, мучавший метеорологов во времена его молодости:

– Из учебников истории мы знаем, что на прото-Земле наблюдались Утренние глории – длиннющие белые шланги облаков, прокатывающиеся в вышине! Жутковато, не находишь? – Игорь послушно кивал. – Стоишь себе, и тут над тобой противоестественные облака пролетают! На Земле такое тоже случается, и никто не может объяснить причину. Но, глядя на мир с балкона, я разобрался, в чем дело!

Далее следовала пространная лекция о конвекции теплого воздуха от разогретой пустоши, об обрушении на него холодных масс с Северо-Солнечного плато, о закручивании горизонтальных вихрей, конденсации жидкости и мгновенном ее замерзании.