Код человеческий

Нюра и Зина – детдомовки, их родители погибли в ребисовой шахте. Игорь помнил из стародавних сводок ДОТа: некоторые свойства ребиса, слабо изученные, проявились в страшном взрыве, унесшем жизни двадцати восьми горняков. Сестры выросли трудолюбивыми и статными, но, как и все сироты, чуток диковатыми. На Скале никто не вмешивался в их огороженный уютный мирок, в то время как в Солнечном ДОТ постоянно норовил рассортировать сестер по разным заводам и выдать замуж. У близняшек имелся выделенный канал ментальной связи, по которому они мгновенно обменивались информацией. И Нюра, и Зина работали в столовой «Медузы», имели доступ на продуктовый склад, никогда не подводили с качеством и свое временностью готовки. Обе любили Яшку, а он не хотел никого обижать. В этом треугольнике вообще никто никого не хотел обижать, поэтому Нюра и Зина условились дождаться еще одного Яшку, а по его появлении уже «крутить любовь». Пока же девушки сообща берегли наличного Яшку, справедливо полагая, что такие на дороге не валяются и «не приведи случай, Яшенька сгинет, тогда уж век обеим в девках сидеть». Кремов чувствовал, что Яшка любит Нюру, но, как уже было сказано, – никто не хотел никого обижать.

Эльф и Ротор нашли друг друга на Скале, хотя до нее были знакомы в Солнечном. Эльф – автор тех самых «один к одному», которые очень нравились Кремову. Хорошенькая до невозможности женщина. Она единственная из маевцев, кто перешагнул рубеж в сорок лет, но выглядела значительно моложе. Эльф страдала неизлечимым бесплодием, поэтому личное у нее не заладилось с самого начала. Подруги вышли замуж, обзавелись детьми, Женечка выпала из их круга, серьезного мужчину, по понятным причинам, не нашла и всю жизнь заглушала боль и тоску ударным трудом: создала рецепты изумительных блюд, принципиальную схему «горячего» пищевика, заслужила гору грамот и вымпелов, но однажды даже работа перестала спасать. В своем горе Женя не замечала молоденького двадцатипятилетнего техника Рому, а тот, вопреки предписаниям ДОТа и протестам родителей, пошел на приступ. Эльф отбивалась как могла от ухаживаний парня, не желая губить его судьбу. Скалу она выбрала как средство последнего шанса, но Ротор на то и Ротор, что так просто не остановишь, – нашел ее здесь, и Эльф уступила. Они жили для себя, совсем не разделяя местных идей, без идейной ненависти к Солнечному.

К появлению стены в каждом из маевцев давно вызрело упомянутое решение вернуться в город, и в этом, кроме индивидуальных причин, свою роль сыграла их парадоксальная дружба. Без нее маевцы себя не мыслили, она диктовала им совместный путь: уезжать – так вместе.

Вокруг маевского коллектива Игорь и принялся строить команду. Он прослушивал токи, сращивал еще не сращенные связи, незаметно пресекал конфликты, настраивал маевцев друг на друга, добиваясь слаженного звучания их душ и помыслов. Он поддерживал взросление Мая, помогал тому бороться с неуверенностью и страхом, сопровождал друга в походах в «Медузу». И самое главное – он готовил маевцев к неизбежной борьбе.

Время поджимало.

Нерв трудился вдохновенно и самоотверженно, прекрасно осознавая, что эта игра – его лебединая песня, самый большой, самый бескомпромиссный вызов жизни и на кону поистине драгоценный подарок Солнечному – животворящая кровь. Она горячим бушующим потоком расплавит застарелые тромбы и напитает ткань общества кислородной свежестью. Сейчас самое время, потом гниение приобретет необратимый характер! Без притока этой крови рано или поздно город будет пожран собственными детьми – клонами какого-нибудь формалиста Караваева, которые разучатся различать добро и зло, наплюют на ориентиры, заботливо расставленные предками, снова с жаром окунут человечество в кошмар инквизиционных костров, массово спуская за бесценок души.

О, дьявол умеет ждать, пока самонадеянная молодость расправится с памятью и опытом предыдущих поколений, пока раздутое «благоденствие» останется единственной ценностью для перекормленных бессердечных эгоистов! Тогда он в сотый раз вынет из цилиндра и предложит им безотказно действующие пороки, посеет ненависть и напьется их страданьями, а великолепная машинерия Солнечного лишь выведет процесс истребления на новый жуткий уровень.

К сожалению, никто еще не изобрел «таблеток горя», «вакцины опыта», прочей чудодейственной продукции, способной мгновенно и устойчиво привить потомкам, не знающим лишений и войн, доброкачественный страх перед дьявольским промыслом – связующей нитью пропустить через сознания поколений «сквозную память». Многообещающий проект Ложа провалился, с ним разбились и надежды на «таблетку», доступную каждому!