Код человеческий

Ему стало плохо, на лбу выступил пот, сердце обволокло давящей болью. Он с трудом доковылял до парадной двери и, растолкав баррикадирующих ее ребят, вывалился на порог. Позади послышался панический возглас Паши и топот множества ног. Внутренний метроном пугающе неестественно завис в крайнем положении, словно воткнулся в желе и не смог вырваться. Небо над головой серело предгрозовой серостью, деревья замерли. Штиль.

Вспахивая ногами-утюгами пыль при каждом шаге, Игорь спешил за периметр. Метрах в тридцати по улице виднелась толпа «альтернативщиков», они стояли, окружив что-то. Игорь побежал. Он врубился в толпу как ледокол, разбрасывая людей по сторонам. Успел заметить Андрюшу, оправдывающегося с обескураженным видом перед какими-то девчонками.

На булыжной мостовой лежал мертвый Гришка. В темно-багровой луже, свернувшись калачиком, прижав руки к животу. Игорь со страшным гортанным воплем бросился к нему, схватился за грязные мокрые Гришкины волосы, ткнулся лбом в его остывающее ухо. По обонянию ударил крепкий запах свежей крови, под языком в ответ на соль и горечь запульсировали фонтаны. Глотнуть не хватало сил. Кричал Игорь страшно, но не слышал себя, изо рта, носа, глаз вместо звуков и слез выплескивалась противная слизь. Кажется, только сейчас взрослый ребенок с грустными глазами отказывался идти с Маем и Кремовым в их новый дом-крепость, сокрушался о каких-то лишь ему понятных вещах, по-воробьиному ежился в своем стареньком комбинезоне, а теперь… ничего не изменить! Игорь в исступлении ударился головой о Гришкину руку, затем еще раз.

Если бы Кремов мог наблюдать ситуацию со стороны, если бы он, не имея к происходящему отношения, хотя бы попытался чувственно прикоснуться к ней, то сжег бы себе нервы совершенно. Пламя жестокого горя, бившее из него сейчас, пробрало и окружающих «альтернативщиков», застывших в гробовом молчании.

– Кто?! – наконец выдохнул Игорь.

Он был почти уверен, что его не слышат. Вскочив на ноги и вытерев лицо, он огляделся. Ближайшие отшатнулись с испуганными гримасами. Взгляд остановился на Дриме. У того было серое лицо, и вообще он казался каменным истуканом, лишь пара волосинок еле-еле шевелилась на Дримовском чубе.

В груди у Игоря заклокотало. Не сводя глаз с Виктора, он задрал голову, словно закинул противовес перед броском. Вдруг откуда-то слева послышалось:

– Этот его убил!

Кремов повернулся. От Андрюши во все стороны расступались люди. Тот затравленно озирался, сжимая в руке короткий кривой ножик.

– Он… Он провоцировал… – проблеял гнилозубый.

Трусливое ничтожество не раскаивалось в поступке!

Его заботила лишь сохранность собственной шкуры, так внезапно кинутой на произвол судьбы переменившимися отчего-то дружками. Подлец зарезал беззащитного Гришку из-за затаенной обиды на Мая, из-за полученной оплеухи и перенесенного унижения, выместил на том, кто по определению не мог ответить, свою низменную злость. Осознание, что эта тварь задержится на белом свете еще хоть немного, невыносимо жгла Нерва.

Дрожа от ярости, стиснув зубы и сжав кулаки, он пошел на Андрюшу. Тот поначалу попятился, но вскоре уперся в цепочку парней, хмуро преградивших дорогу к отступлению. Тогда Андрюша преобразился: в глазах вспыхнуло злобное остервенение, он расставил ноги, отвел руку с ножом вправо и, заорав, побежал на Игоря. Единственным осмысленным маневром, на который хватило Кремова, стал поворот корпуса левым боком к противнику и резкий бросок навстречу. Гнилозубый уколол по дуге, однако сблизившийся Игорь оказался внутри замаха и ножик лишь чиркнул лезвием по правому, тыльному, боку. В это же время безымянный палец Игоря воткнулся Андрюше в глаз и с чавкающим звуком вошел дальше внутрь черепа. Вторая пятерня сжала горло подонка. Тот испустил леденящий душу хрип и снова ударил ножом. Почувствовав острую боль в боку, Игорь повалил Андрюшу на землю. Кремов превратился в бесноватое животное, подстегиваемое чудовищной яростью: усевшись на своей жертве, перехватив ее руку с ножом, он принялся лбом бить по Андрюшиному лицу, словно молотком. Завоняло больными разбитыми зубами.

Вначале подонок пытался отвечать: преодолевая захваты, тыкал Игоря ножиком, извивался, колотил его коленями в спину, но с каждым полученным по лицу ударом его сопротивление угасало.

Внезапно Кремов ощутил, что уходит сила из рук, закружилась голова. Очевидно, уколы в бок не прошли бесследно. Ужаснувшись перспективе не добить Андрюшу, он схватил его, уже обмякшего, за волосы, навалился всем весом и стиснул челюсти на Андрюшином горле. В нос, в глотку, в глаза хлынули потоки крови. Чуть не захлебнувшись, Игорь со звериным рычанием рванул головой вверх. Послышался хруст разрываемой плоти, бульканье и шелест падающих на мостовую капель, как при дожде. Теперь дело сделано.

Андрюша выгнулся дугой, конвульсивно схватился руками за горло и задергался в агонии. Девчонки вокруг истошно завизжали, кого-то неподалеку тошнило.