Код человеческий

Игорь идет по серым квадратным плитам городской набережной, на ней пустынно. На стыках плит растет трава. На дворе лето, но ветрено, а небо затянуто серыми тучами, недавно прошел дождь. Справа жилые дома и другие постройки – безвкусные бетонно-кирпичные кубы, слева – стремительный мутно-коричневый поток широкого канала, охлаждающего ядерный реактор АЭС. Саму электростанцию не видно, но она не интересует Нерва сейчас. Впереди слева, поперек канала, возвышаясь над ивовыми кронами, расположилась плотина, за ней плещутся воды искусственного моря – Солнечного водохранилища. Игорь проходит мимо массивного административного здания из молочно-белых блоков, в центральной части которого имеется многостворчатая стеклянно-металлическая дверь, к ней ведут мраморные ступени. На неновой табличке у входа написано: «Городской исполнительный комитет Солнечного Совета народных депутатов СССР».

Кремов понимает, что население города заражено какой-то болезнью и все быстро умирают, к концу недели все будет кончено. Болезнь неизлечима и заразна, спасатели не придут, выбраться невозможно, он мечется по городу, удивляясь, как медленно нарастает паника, как много людей не знает, что скоро им и их детям наступит конец. Сам он тоже, должно быть, заражен, но из последних сил надеется, что это не так и ему повезло с иммунитетом. Он не прислушивается к организму, страшась возможных симптомов. От ужаса перехватывает дыхание. Рядом постоянно кто-то находится, рассчитывает, что Игорь сделает что-нибудь, но кто это, Кремов, занятый спасением своей жизни, не видит…

Глава 160

То, что ситуация вышла из-под контроля, товарищи из ДОТа осознали за день до эвакуации. Наблюдатель отметил бы неладное по нервозным перемещениям военных, спасавших оборудование, и ученых: зеленые броневики, не жалея моторов, носились по Солнечному растревоженными дымом муравьями. Аэродуги не работали. Люди выходили на улицы, собирались в группы, обсуждая происходящее. Никто не паниковал.

Николай спешил домой, на сборы ему отвели пятнадцать минут. Он сильно нервничал, пересчитывая в уме документы и компьютерные файлы, которые следовало забрать с собой. Молодой научный сотрудник считал, что эти материалы имеют огромную ценность и их необходимо сберечь во что бы то ни стало. Перед подъездом несколько соседей беседовали, расположившись кружком вокруг чемоданов. Поздоровавшись, Николай бегом направился к своей квартире.

Через десять минут он выскочил на улицу, но в суматохе перепутал место, с которого армейский транспорт должен был его подобрать, и приготовился к посадке с другой стороны дома.

– Дядя Коля, какие-то люди ищут тебя.

Он обернулся и увидел Настичку, соседскую девочку лет трех. Николай хорошо знал этого ребенка, называл про себя «маленьким серьезным гномиком». Со сверстниками Настичка резвилась и хохотала, но со взрослыми обо всем беседовала «по-взрослому», нахмуривая лоб и другими способами придавая лицу выражение значительности. Будучи непоседой, она излазила весь двор, то спасая воробьиных птенцов, то выискивая и сравнивая опавшие листья разных деревьев, то решая еще какие-нибудь очень важные дела. Она любила прыгать в «классики», раскачиваться на качелях и состязаться с мальчишками в уличных играх. Мама ее постоянно теряла, а разыскав, собирала растрепанные волосы дочери в опрятный хвостик, обрабатывала сбитые коленки и расцарапанные локти Настички йодом, затем чтобы «гномик» через пять минут свела все мамины усилия к нулю, заново растрепавшись и поцарапавшись.

Сейчас девочка, обращаясь к Николаю, указывала ручкой в сторону, где его ожидали военные. У ученого защемило в груди, он понял, что Настичкина жизнь второстепенна и, несмотря на то, что ей угрожает огромная опасность, не маленький ребенок, а он со своими бумажками получил первостепенное право на спасительный билет.

Не дождавшись ответа, малышка взяла его за руку и потащила за собой. Николай с трудом передвигал ноги, словно позабыв, как нужно ходить. Настичка нарочито старательно ступала, вытирая попутно ладошкой со лба воображаемый пот. Их уже заметили военные, один из них, лейтенант, даже сделал пару шагов навстречу, поторапливая жестами. Неожиданно Настичка обернулась, посмотрела в глаза Николаю и, сложив брови домиком, грустно спросила:

– Дядя Коля, мы больше никогда не увидимся?

Николай не мог слукавить. Это была бы невыносимая сделка с собой. Всю жизнь потом он отодвигал бы мысль об упущенном мгновении. Нет!

Он присел на корточки и притянул малышку к себе:

– Я останусь с тобой и твоими родителями здесь, Настичка.

Лейтенант недовольно похлопал себя по запястью, но Николай скрестил руки, давая понять, что не едет. Наверное, будь у военных побольше времени, лейтенант предпринял бы меры, чтоб выполнить приказ и заставить строптивого ученого забраться в броневик, но время, очевидно, поджимало, поэтому военные уехали без него.