Код да Винчи

out she had not left the building. Seeing that Langdon was clearly overwhelmed, Sophie questioned whether she had done the right thing by cornering him here in the men's room.	понадобится Фашу, чтобы понять: из здания Лувра она не выходила? Лэнгдон был просто потрясен новым известием, и она в очередной раз усомнилась, что поступила правильно, загнав его сюда и поделившись информацией.
What else was I supposed to do?	Но что еще мне было делать?
She pictured her grandfather's body, naked and spread-eagle on the floor. There was a time when he had meant the world to her, yet tonight, Sophie was surprised to feel almost no sadness for the man. Jacques Sauniere was a stranger to her now. Their relationship had evaporated in a single instant one March night when she was twenty-two. Ten years ago. Sophie had come home a few days early from graduate university in England and mistakenly witnessed her grandfather engaged in something Sophie was obviously not supposed to see. It was an image she barely could believe to this day.	Она представила своего деда, как он лежит на полу голый, с нелепо раздвинутыми руками и ногами. Когда-то он был для нее всем, но сегодня Софи, к своему удивлению, вдруг поняла, что не испытывает особой жалости к этому человеку. Жак Соньер давно стал для нее чужим. Их отношениям пришел конец, когда ей было двадцать два, и разрушились они в одночасье. Десять лет назад. Тем мартовским вечером Софи вернулась домой из Англии, где училась в университете, на несколько дней раньше, чем ожидалось, и застала деда врасплох. И то, чем он занимался... она не должна была этого видеть, и лучше бы не видела никогда. Эта сцена так до сих пор и стоит перед глазами.
If I hadn 't seen it with my own eyes...	Ни за что бы не поверила, если бы не видела собственными глазами...
Too ashamed and stunned to endure her grandfather's pained attempts to explain, Sophie immediately moved out on her own, taking money she had saved, and getting a small flat with some roommates. She vowed never to speak to anyone about what she had seen. Her grandfather tried desperately to reach her, sending cards and letters, begging Sophie to meet him so he could explain. Explain how!? Sophie never responded except once—to forbid him ever to call her or try to meet her in public. She was afraid his explanation would be more terrifying than the incident itself.	Не слушая лепет Соньера, беспомощно пытавшегося объясниться, Софи, потрясенная и сгорающая от стыда, тут же покинула дом, забрав свои сбережения. И сняла маленькую квартирку, где поселилась с подругой. Она поклялась никому не говорить о том, что видела. Дед отчаянно искал примирения, посылал открытки и письма, умолял Софи о встрече, хотел объяснить. Но как можно объяснить такое? Софи ответила лишь раз: просила ее больше не беспокоить, запретила деду звонить и встречаться с ней на людях. Она боялась, что объяснение окажется еще более ужасным, чем сам поступок.
Incredibly, Sauniere had never given up on her, and Sophie now possessed a decade's worth of correspondence unopened in a dresser drawer. To her grandfather's credit, he had never once disobeyed her request and phoned her.	Но Соньер не сдавался, и в ящике комода у Софи хранилась целая гора нераспечатанных писем. Впрочем, Соньеру надо было отдать должное: он ни разу не позвонил ей и не пытался встретиться на людях.
Until this afternoon.	До сегодняшнего дня.
"Sophie?" His voice had sounded startlingly old on her answering machine. "I have abided by your wishes for so long... and it pains me to call, but I must speak to you. Something terrible has happened."	— Софи? — Г олос в автоответчике звучал совсем по-стариковски. — Я достаточно долго выполнял твое пожелание не звонить... и поверь, решиться было трудно. Но я должен с тобой поговорить. Случилось нечто ужасное.
Standing in the kitchen of her Paris flat, Sophie felt a chill to hear him again after all these years. His gentle voice brought back a flood of fond childhood memories.	Сердце у Софи екнуло — так странно было снова услышать его голос после всех этих лет. А мягкий умоляющий тон навеял воспоминания о детстве.
"Sophie, please listen." He was speaking English to her, as he always did when she was a little girl. Practice French at school. Practice English at home. "You cannot be mad forever. Have you not read the letters that I've sent all these years? Do you not yet understand?" He paused. "We must speak at once. Please grant your grandfather this one wish. Call me at the Louvre. Right away. I believe you and I are in grave danger." Sophie stared at the answering	— Софи, пожалуйста, выслушай меня, — говорил он с ней по-английски. Он всегда говорил с ней по-английски, когда сна была еще совсем маленькой девочкой. Французским будешь заниматься в школе. А практиковаться в английском лучше дома. — Нельзя же вечно сердиться на меня. Ты читала письма, которые я посылал тебе все эти годы? Неужели так ничего и не поняла? — Он на секунду умолк. — Мы должны встретиться и