Код драконов (ЛП)

Когда солнце стало садиться, и стало холодать, Ама сделала свой последний вдох. Когда из её лёгких вышли последние остатки воздуха, люди на мгновение растерялись и продолжали сидеть. Осознав, что это был последний вздох Амы, все встали и осторожно положили руки ей на голову, лицо, руки или ноги — туда, куда смогли достать. Они не хотели расставаться со своей Амой, не отдав ей дань своей последней лаской.

Дрина первой нарушила тишину, и, тихо рыдая, отвернулась от кровати. Пергамол широко раскрыл дверь, и все медленно вышли из комнаты. Позже, когда Аму обмыли и завернули в ткань, Пьемур помог перенести её маленькое тело на носилки из ивовых прутьев, которые сам помог изготовить. Потребовалось совсем немного времени, чтобы сплести носилки, имея столько рук, желающих помочь.

С непередаваемой нежностью они уложили Аму на пуховую подушку, венчавшую носилки, затем, один за другим, каждый положил маленький дар рядом с ней. Несколько младших девочек, детей подросших питомцев Амы, украсили её ложе венками из ромашек и маленькими букетами ароматных полевых цветов, а один маленький мальчик положил маленький ягодный пирог рядом с её рукой. Старики прятали записки, написанные на обрывках ткани, под камыш, на котором она лежала, а Пергамол положил ей под руку бурдюк с крепким вином, потому что, как он сказал, «она иногда любила пропустить глоток-другой». Пьемур же положил небольшой камушек возле её головы, осторожно развернув его так, чтобы на его поверхности было видно сердце, появившееся на нём благодаря ветру и волнам. Когда все дары были благополучно размещены рядом с телом Амы, общими усилиями подняли носилки на плечи тех, кто понесёт её в последний путь.

Их задача не была тяжёлой. Кортеж должен был всего лишь пронести носилки мимо домиков и прилежащих пастбищ, затем через холм к озеру. Каждый участник процессии зажег свечу, установленную в сужающуюся деревянную чашку, и поставил чашку на плетёные носилки, спущенные на воду. Все собрались тесной группой вокруг тела Амы и по команде Пергамола «Отпускай» мягко оттолкнули носилки от берега.

Когда тело Амы уплыло на середину озера, одна из женщин начала напевать мелодию, взглядом попросив Пьемура начать петь. Это была мелодия, которую каждый знал с детства. Лицо Пьемура было мокрым от слёз, его плечи сотрясали рыдания. Он почувствовал себя несчастным из-за того, что даже в такой момент не смог порадовать любимую Аму своим голосом, и, подняв заплаканное лицо к Пергамолу, с благодарностью увидел, что старший родственник понял его боль.

Пергамол выручил его, затянув прощальную песню:

Вперёд, иди вперёд,

Сделай свой последний шаг.

Отпусти свое усталое тело —

Пусть оно отдохнёт.

Погребальная песнь была плавной и медленной, и Пьемур прислушался к негромкому пению Пергамола. Его глубокий голос был богатым, несмотря на то, что его никто не учил петь. Все замолчали, чтобы лучше слышать его пение, но тут, начав петь последние три слова куплета, Пергамол запнулся и замолчал, не справившись с охватившим его горем. Тишина повисла в воздухе. Дрина стояла рядом с Пергамолом, и Пьемур видел, как она положила руку ему на плечо, чтобы утешить его.

Молчание длилось так долго, что Пьемур уже начал думать, что песня прощания с Амой останется недопетой. Эта мысль показалась ему такой невыносимой, что он зажмурил глаза. Ама заслуживает того, чтобы её проводили достойно. Кто-то должен спеть прощальную песню для нее! Пьемур не открывал глаза, но не продолжил песню вместо Пергамола, боясь, что голос может подвести его. А это означало подвести Аму. Но кто-то должен закончить песню!

Несмотря на то, что его глаза были плотно закрыты, Пьемур внезапно увидел лицо Амы так ясно, как будто она была прямо перед ним.

Слушай своё сердце! услышал он снова её слова. Пусть всё будет так, как должно быть, мой мальчик. И затем, не медля ни секунды, Пьемур прислушался к своему сердцу, поднял голову, раскрыл рот и наполнил воздух звуком своего голоса.

Иди и покажи нам путь.

Мы увидим,

Как ты идёшь вперёд,

К ночному покою.

Сначала его пение было тихим и неуверенным, но с каждым словом голос Пьемура становился всё сильнее. Он стоял выпрямившись, высоко подняв подбородок, и хотя его щеки были мокрыми от слез и он пел хорошо известные всем слова, его пение было таким же чистым и идеально верным, как и прежде. Пьемур пел всё увереннее с каждой последующей нотой, и, наконец, его голос зазвенел над озером, словно колокол.

Иди и помни,

Что тебя искренне любили.

Пусть тебя вдохновит пример

Тех, кого ты знала.

Воздев руки вверх, Пьемур жестом призвал скорбящих вместе закончить прощальную песню, как это было принято, и они не подвели его: все — мужчины, женщины, дети — запели в один голос. Пьемур подумал, что никогда не чувствовал такой гордости за своих родственников и всю общину, какую он почувствовал в этот момент, когда их голоса звучали вместе.

Вперёд, иди вперёд.

Мы будем помнить о тебе всегда.

Отдыхай, наша любимая,

Вернись к праху, вернись к воздуху.