Код Гагарина

Утром следующего дня я снова помчался в Шатуниху. Звонил Бэрримор, сообщая о проблеме с водоснабжением. Я был почти уверен, что нам банально перекрыли воду — сейчас, когда «по многочисленным просьбам» и чьим-то деньгам водопроводу решили придать статус зимнего, воду то и дело отключали, меняя трубы и занимаясь переключениями. Ко всему прочему, сломался дешевый китайский кран на рукомойнике, и мне пришлось срочно учинять мелкий ремонт. А Старлингу еще приспичило подвести воду к комнате второго этажа.

— Я видел возле дома насосную станцию, — сказал он. — Водяной столб дойдет до the loft?

Если перевести слова брата Дэвида на местное наречие, то «насосной станцией» он величал обычный погружной насос в баке с водой, который мы иногда использовали в случае довольно частых отключений водопроводной воды. А словом «лофт» он именовал верхнюю комнату, резонно полагая, что это не полноценный «floor» — этаж, но и не «attic» — чердак то бишь.

Решив проблемы арендаторов (по крайней мере частично), я покинул дачу и подошел к кабине «хайса». Тут зазвенел мой телефон и кто-то принялся стучать в стекло дома изнутри. Стучала Кэсси. Звонил Ричард. Что-то забыли сказать на прощание?

— Слушаю, — проговорил я в трубку.

— Андрей, — сказал Бэрримор, — на сиденье я забыл молитвенник и распятие. Будь добр, принеси их мне.

— Нет проблем… — Я снял с сиденья душеспасительную книжку в рыжеватом переплете и простой металлический крест из вороненого металла довольно больших размеров. Вернулся в комнату, где о чем-то говорившие между собой американцы примолкли.

— Положи на стол… Спасибо, Андрей. Больше не задержим.

…С Таниной тетей по имени Вера Павловна нам удалось пообщаться после обеда — благо на квартирном переезде мне пришлось делать только один рейс, да и то в черте одного района, так что во второй половине дня я был свободен.

Вера Павловна приняла нас сдержанно, без неприязни, но и без явного восторга. В общем, столь нейтральное поведение можно было легко объяснить — когда к вам неожиданно обращаются дальние родственники, с которыми вы почти не общаетесь, то это значит, что им от вас что-то надо. И вряд ли дело окажется простым и легким. Когда речь зашла о том, что нам бы хотелось пообщаться с Геннадием, Вера Павловна грустно покачала головой:

— Гена очень редко звонит и почти не появляется. Еще перед Новым годом как уехал куда-то в степи с археологами, так и не приезжал с тех пор.

— Перед Новым годом? Так это же зима — уж вряд ли археологи что-то в морозы копают, — усомнился я.

— Я не знаю. Уехал — и все. Он почти ничего не объяснял. Гена — он же очень скрытный. Ничего от него не добьешься. Уж матери-то мог бы сказать. Как чего ни спрошу — все нормально, все в порядке, лишнего слова не вытянуть…

В голосе Веры Павловны звучала горькая застарелая обида.

— Как бы нам с ним поговорить? Может, номер телефона подскажете? Или адрес есть? — рискнула спросить Таня.

— Адреса не знаю. А телефон? Ну, он на городской звонил всегда. Я кое-как допросилась, чтобы он мне свой номер сказал. Потом я три раза по нему звонила, все время автоответчик сообщал, что номер не обслуживается.

Становилось ясно, что человек «шифруется». От кого? Да и по какой причине?

— Это он по работе поехал в «степи»? — спросил я, подчеркнув устно слова «по работе». — И куда именно?

— Вот с работой у него точно проблемы были. Он ведь мальчик у меня умный, в аспирантуре учился. Ну вот не дали ему ни диссертацией заняться, ни работать потом толком. Очень расстраивался… Куда именно уехал? Не знаю я… У него в Алтайском крае в основном интересы были.

— А тематика какая у него была, не знаете? — опять спросил я.

— Примерно знаю. Он все больше сибирскими ханствами занимался. Очень переживал, что вся литература по этой теме как под копирку написана. А стоило, говорит, сделать чуть шаг в сторону от общепринятой концепции, так сразу все в крик: не подрывай основы! Я ведь сама филолог по образованию, знаю, как это бывает, когда пытаешься усомниться в правоте какого-нибудь так называемого основоположника. Все ведь видят, что хоть и авторитет, а у него написан вздор, и в коридорах все с этим согласны, но только не дай бог возразить в монографии или — страшно подумать — в диссертации! Особенно молодой если. Зажмут напрочь, а будешь упираться — проблем не оберешься….

— У него с научным руководителем были проблемы?

— Кажется, именно с ним — нет. Наоборот, Гена говорил, что он вполне адекватен. Фамилия — Кунцев. Как зовут, не помню. Там другие им обоим палки в колеса ставили…

Таня вовремя вступила в разговор, посочувствовала, даже выдала подобную историю из их института, по-моему, вымышленную. Но реплика пришлась к месту, Вера Павловна стала приветливее, предложила нам чаю с вафлями. Мы из вежливости покапризничали, но потом предложение приняли.

— Как у вас дела на даче? — вдруг неожиданно спросила Вера Павловна.

Вопрос застал нас врасплох. Думаю, вряд ли тетя обрадовалась, если бы узнала, что мы, вместо того, чтобы копать грядки, сдали дачу в аренду, да еще сомнительным иностранцам.