Код Гагарина

— Сложно все время ей заниматься, — осторожно ответил я. — Работать много приходится.

— Понимаю… Толя тоже так говорил, — вздохнула тетушка. — А вот Гена одно время просто зачастил туда. Так не поверите — в первое же лето после покупки перекопал весь огород, хотя до этого только ругался, говоря, что выращивать в наше время овощи — это глупость. Причем копал очень глубоко, так совсем не нужно было делать… И под домом подпол вырыл — просто огромную комнату сделал. Я даже боялась туда заглядывать.

Мы с Таней переглянулись. Подполья в доме мы не видели. Небольшой погреб под летней кухней имелся, но не более того.

— Может, он что-то искал там? — уже не так осторожно произнес я.

— Что там было искать? — равнодушно сказала Вера Павловна.

— А у вас эта дача давно? Анатолий Сергеевич ее ведь купил у кого-то, если я не ошибаюсь, — решила уточнить Таня.

— Да, купил… Лет шесть назад. Что интересно, ее Гена сам присмотрел и даже настоял на том, чтобы купить именно этот дом. Там хозяева уезжали за границу на ПМЖ, если я не ошибаюсь, а Гена прямо в ультимативной форме Толе так и говорил: «если хотите покупать дачу, то надо покупать именно эту и никакую другую». Я, если честно, почти не помню ни прежних хозяев, ни даже вообще каких-то подробностей сделки. А Толя как-то не очень берег старые бумаги, документы. Однажды даже чуть было не выбросил сберкнижку в мусор. Но, это скорее из-за того, что не выносил, когда в доме барахло скапливалось. За чистотой всегда следил, это у него с флотских времен, наверное, еще осталось. Вот, помню, бывало, придет кто-нибудь к нам в гости…

Разговор стал понемногу уходить в сторону. Таня это тоже заметила.

— Вера Павловна, — мягко втиснулась она в тетушкину тираду, — подскажите все-таки, Гена только на Алтай ездил по своей основной работе или еще куда-то?

— Нет, еще и в Узбекистан. Но с работой у него уже тогда проблемы были, а он надеялся их решить. Помню, с кем-то он обсуждал эти проблемы и свои поездки… Я слышала, как тогда он из дома звонил кому-то, очень довольный был, говорил, что там-то он точно это найдет… Но после Узбекистана он сам не свой вернулся — видимо, неудачно съездил… Я потом спросила, что он хотел там найти, так ведь не сказал даже ничего толком.

И опять послышалась затаенная обида.

— Он и жене своей ничего не говорил, как я понимаю. Правда, в последнее время они не очень ладили. Но этого и следовало ожидать… Вы знаете, Танечка, она мне с самого начала не нравилась… — Характерно, что Вера Павловна подчеркнуто обратилась именно к Татьяне, будучи уверенной, что мне этой темы насчет жены все равно не понять. — Ведь ясно же было, что как только у Гены начались проблемы с научной работой, так она сразу вильнула, даже у нас не появлялась. Я Гену спрашивала, что и как, но он, как обычно, отмалчивался. А потом, как только он уехал, так она сразу начала звонить, в гости напрашиваться, подлизываться начала…

Таня, похоже, совсем была не в курсе дел своей тети и своего кузена — про его женитьбу она действительно ничего не знала. Но говорить об этом вслух явно не хотела.

— Но ведь кто-то же был в курсе его дел? — спросила Таня.

— Да не знаю я, — вздохнула тетя. — Он же ничего рассказывать не любил. Конечно, у него были друзья, я даже думаю, что он им больше рассказывал, чем нам…

Да, Вера Павловна сильно была расстроена поведением сына. Хотя, кто из нас не расстраивает родителей тем, что не желает им всего рассказывать? Но ведь страшно же даже подумать, что будет с ними, если мы начнем делиться своими проблемами! Помочь все равно не в состоянии будут, а советы будут давать такие, что пригодиться могли бы разве что лет тридцать назад. Только спать не смогут, и денег в аптеке оставят втрое больше…

— А с кем именно он общался? Что у него были за друзья?

— Я с ними не знакома, — неохотно сказала Вера Павловна. — Раньше, когда Гена учился, конечно, однокурсники заходили. На дачу, кстати, ездили… Ой, у меня же где-то фотографии есть.

Мы с Таней опять переглянулись. Фотографии — это уже лучше.

Вера Павловна принесла небольшой альбом с цветными снимками формата десять на пятнадцать, вероятно, еще пленочных времен.

— Вот Гена здесь как раз в аспирантуру поступил…

Несостоявшийся кандидат наук сфотографировался на фоне здание альма-матер в Академгородке. Он выглядел вполне по статусу: рыжеватая бородка на веселом мальчишеском лице, свитер с растянутым воротом. На Татьяну, даром что родственник, совсем не был похож. Разве что тоже блондин.

— Это мы на даче…

Снимку, если я верить надпечатанной дате, было около пяти лет. «Мама, отчим, я — счастливая семья». На фоне дома, в котором сейчас гнездились псевдо-евангелисты (а может, и не «псевдо», еще не решил), стояли три человека — сама Вера Павловна; ее сын опять же в свитере и в пятнистых брюках, с чуть более уже густой бородой; и улыбающийся благообразный флотоводец в характерном кителе без значков… Между домом и сараем была навалена огромная куча грунта.