Код лихорадки

Стивен не был глупым — он просто притворился.

— Томас. Меня зовут Томас.

— Я не верю тебе, — ответил Рэндалл, его глаза были полны тьмы. — Снова.

Стивен открыл рот, чтобы ответить, но Рэндалл разговаривал не с ним. Боль вернулась, сильнее и быстрее. Он едва успел заметить агонию, прежде чем потерял сознание.

— Как тебя зовут?

Стивен едва мог говорить.

— Томас.

— Я не верю тебе.

— Нет. — Он захныкал.

Боль больше не была неожиданностью, как и наступившая после нее темнота.

— Как тебя зовут?

— Томас.

— Я не хочу, чтобы ты забыл.

— Нет, — воскликнул он, дрожа от рыданий.

— Как тебя зовут?

— Томас.

— У тебя есть другое имя?

— Нет. Только Томас.

— Кто-нибудь когда-нибудь называл тебя иначе?

— Нет. Только Томасом.

— Ты когда-нибудь забудешь свое имя? Будешь ли ты когда-нибудь использовать другое?

— Нет.

— Хорошо. Тогда я дам тебе последнее напоминание.

Позже он снова лежал на кровати, свернувшись калачиком. Мир снаружи казался далеким, безмолвным. У него кончились слезы, все тело онемело, остались только неприятные покалывания. Казалось, все его существо погрузилось в сон. Он представил себе Рэндалла напротив себя, вина и гнев смешались в мощную, смертельную форму ярости, которая превратила его лицо в гротескную маску, когда он причинил боль.

Я никогда этого не забуду, сказал он себе. Я никогда, никогда не должен забыть.

И так, мысленно, он повторял знакомую фразу, снова и снова. Хотя он не мог точно сказать, что именно, но что-то изменилось.

Томас, Томас, Томас. Меня зовут Томас.

Глава 3 222.02.28 | 09:36

— Пожалуйста, не двигайся.

Доктор не был злым, но и добрым тоже. Он был добрым лишь отчасти, он был терпеливым, он был профессионалом. Также можно забыть: среднего возраста, среднего роста, среднего телосложения, короткие темные волосы. Томас закрыл глаза и почувствовал, как игла вошла в вену, после быстрого укола боли. Было забавно, как он боялся этого каждую неделю, но потом это продолжалось меньше секунды, за которым последовал холод в его теле.

— Видишь, сейчас? — доктор сказал. — Это не больно.

Томас покачал головой, но не сказал ни слова. После инцидента с Рэндаллом ему было трудно говорить. Ему было трудно спать, есть и почти все остальное тоже. Только в последние дни он начал понемногу приходить в себя. Всякий раз, когда в его сознании всплывало воспоминание о его настоящем имени, он отталкивал его, не желая больше проходить через эту пытку. Томас работал просто отлично. Это должно было сработать.

Кровь, такая темная, что казалась почти черной, скользнула по узкой трубочке из его руки в пузырек. Он не знал, на что они его проверяли, но это был всего лишь один из многих, многих тычков и толчков — некоторые ежедневно, некоторые еженедельно.

Доктор остановился и запечатал флакон.

— Ну ладно, значит, с анализом крови покончено. — Он вытащил иглу. — А теперь давай погрузим тебя в сканирующую машину и еще раз взглянем на твой мозг.

Томас замер, тревога просачивалась внутрь, сжимая его грудь. Беспокойство всегда возникало, когда они упоминали его мозг.

— Ну-ну, — упрекнул его доктор, заметив, как напряглось тело Томаса. — Мы делаем это каждую неделю. Это просто рутина, не о чем беспокоиться. Нам нужно регулярно делать снимки вашей мозговой деятельности. Хорошо?

Томас кивнул, на мгновение зажмурившись. Ему хотелось плакать. Он втянул в себя воздух и поборол желание.

Он встал и последовал за доктором в другую комнату, где стояла огромная машина, похожая на гигантского слона, в центре которой находилась трубчатая камера с выдвинутой вперед плоской кроватью, ожидающей, когда его введут внутрь.

— Поднимись.

Томас проделывал это уже в четвертый или пятый раз, и бороться с этим было бессмысленно. Он вскочил на кровать и лег на спину, глядя на яркий свет на потолке.

— Помни, — сказал доктор, — не беспокойся об этом стуке. Это нормально. Все это часть игры.

Послышался щелчок, затем заскрежетали механизмы, и кровать Томаса скользнула в зияющую трубу.

Томас сидел за столом в одиночестве. Перед ним, рядом с письменной доской, стоял его учитель мистер Гланвилл — грубоватый седовласый человек с редкими волосами. Если не считать его бровей. Они были пушистыми настолько, что выглядели так, будто они захватили каждый фолликул из остальной части его тела. Шел уже второй час после обеда, и Томас отдал бы по меньшей мере три пальца на ногах, чтобы лечь прямо на пол и вздремнуть. Хотя бы на пять минут.

— Ты помнишь, о чем мы говорили вчера? — спросил его Мистер Глэнвилл.

Томас кивнул.

— П. В. И. В.

— Да, именно так. И что это означает?

— Попытка восстановления информации о вспышках.

Учитель улыбнулся с явным удовлетворением.