Код Независимости

Самое странное, что дивило Вовку, всю обратную дорогу до парка, птицы в коробке сидели тихо-тихо. Будто понимая, как хорошо решится их судьба. Хотя в коробке их было не меньше пятнадцати особей.

Но сегодня случилось непредвиденное. Один птах с красной грудкой было взлетел со всеми, но будто споткнувшись о дерево, упал и побежал по талому снегу.

Вовка рванул за ним, поймал. В ладони громко стучало что-то — Вовка даже представить не мог, что так может громыхать сердечко тощей маленькой птички.

Делать было нечего. Птаха засунули опять в коробку и повезли домой.

Вовка, еще оглянувшись, увидел, как выпущенные только что птички, весело чирикая, купались в ближайшей подталой луже. Старательно так купались.

Так птах стал жить в семье.

Купили клетку побольше, вернее самую большую, которая только нашлась с кормушкой, поилкой и всякими жердочками.

Вовка с унылым ворчанием и сильным недовольством, приволок эту клетку из зоомагазина. Она оказалась тяжелой и отбила ему сильно ноги, пока он тащил ее.

Снегирь был запущен в свой дом. Ему было насыпано семечек, налито воды в поилку и ванночку, чтобы тоже мог купаться, как те в парковой холодной луже.

Мать все хлопотала, устраивая птаха поудобнее, а Вовка быстро остыл к этому зрелищу.

“Загадит всё”, — только и подумал он о случившимся событии.

Он ушел к себе и забыл о птахе напрочь.

Не тут-то было. Утром мать сказала отвезти птаха ветеринару.

Вовка, ворча недовольно, подошел к клетке, и вдруг услышал короткий гортанный звук, на который он почему-то тут же ответил.

— Привет?

Снегирь выдал короткое, но очень выразительное чириканье.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — поддержал разговор Вовка.

Ветеринар нашел, что птица просто очень замученная, прижег ей перекисью ранки под крыльями, прописал клюкву и семена. И они благополучно вернулись домой.

Причем Вовка туда и обратно доставил птаха в своей перчатке, спрятав на груди под курткой.

Птах оживал прямо на глазах. Оживал и Вовка. Он мог подолгу стоять у клетки Птаха и задавать ему вопросы, выслушивая ответы в стиле рэпа.

Вовка так и стал называть его — “рэпер”.

У рэпера был прекрасный аппетит, он обожал купаться, и надо сказать, что Вовка без всякой брезгливости чистил и мыл посуду в его клетке.

Птах стал вылетать на короткие дистанции по комнате. Расстояния были с каждым днем все длиннее. Птах явно окреп.

Вовка теперь вставал рано, бежал в комнату с клеткой, плотно закрывал за собой дверь. И там велось таинственное общение, нарушать которое не смел никто из членов семьи.

Иногда Вовка брал у матери саговый веник и катал снегиря по дому. Тот важно сидел на венике и внимательно осматривал пространство вокруг себя.

— Может пора выпустить? — предложила внимательная матушка.

— Рано еще. Слаб! — возражал Вовка, ставя свой диагноз.

Вовка знал, о чем говорил. Уже неделю он держал клетку и форточку в комнате открытой. Давая возможность Птаху выбрать. Улететь или остаться. Но каждое утро Вовка находил Птаха на жердочке в клетке, где он доверчиво спал.

Вовка специально тихо-тихо проходил к клетке, ему надо было успеть к утреннему короткому рэперскому приветствию Птаха.

Тогда день у Вовки был удачливым и звучал исключительно в мажорных рэперских тонах.

Но однажды утром Вовка открыл дверь и заметил, что Птаха в клетке нет, а сидит он на самом краю открытой форточки.

Вовка замер, выжидая.

Птах выдал ему обычное утреннее приветствие и всё ещё сидел на краешке. Внизу шумела улица. Грохотал мусоровоз. В него опрокидывали баки.

Но Птаха это не испугало.

Коротко чирикнув, он вдруг легко улетел.

Еще раз, издали уже, Вовке послышался его короткий трубный привычный уже звук, и всё.

Снегирь улетел. Будто его и не было здесь никогда.

Вовка едва не заплакал, но почему-то выбежал на кухню, где у плиты на посту своем каждодневном была мать. Он обнял ее и сказал:

— Птах уже здоров! И умчался.

Мать заахала, прибежала к клетке, чтобы убедиться в её пустоте.

Это же счастье! — сказала она тихо.

И для Вовки вдруг все свободное пространство залито было этим счастьем улетевшему на свободу Птаху, и счастья было так много — и в комнате с опустевшей клеткой, и за открытой форточкой, где всё еще грохотал мусоровоз.

Вовке еще показалось, что он услышал короткий чудесный звук, издаваемый Птахом, привычным и милым. Но это уже было вряд ли. Недалеко был Летний сад, а еще ближе — Михайловский.

И это — тоже было счастьем. Для Птаха. И смыслом. Вовка это теперь хорошо понимал.

Вовка сел завтракать, но на всякий случай форточку в комнате не закрыл.

“Кто их знает, этих птиц?” — так подумалось ему, и он окончательно успокоился.

Яркая тетрадь,

21 января 2022

Скерцо

Весь во гневе, Димон выскочил из подъезда и выбежал на бульвар. Он чувствовал себя отбивной, которую сунули во фритюр, предварительно обваляв его в муке. Так кипело его нутро гневом.

Утром он зашел к соседу, который не дал ему спать в законный его выходной день. Сосед занимался стэпом с утра до ночи. С перерывом на холостяцкий короткий обед или завтрак.