Код Независимости

Анюта положила их аккуратно к компьютеру. Там было место для них. И пошла включать стиральную машину. Под мирный рокот мотора, всё случившееся утром как-то перестало быть таким значимым, и Анюта чувствовала как опять погружается в рутину, как бельё в центрифугу.

И Анюта пообещала себе, что будет ходить на набережную почаще, чтобы ощутить ласковость каждой щербинки камня и теплую силу его.

Провансальная тетрадь,

18 ноября 2021

Патрик

Это был деловой обед с пивом. Одуван и Патрик сидели в пивном баре и беседовали увлеченно, и на малопонятном для окружающих языке.

— О чем это вы, ребята?

К их столику подошла женщина в клетчатой какой-то клоунской кепке, в косухе и нелепой уж совсем длинной полупрозрачной юбке.

Она уверенно поставила кружку свою с пивом на столик и ногой подтянула к себе свободный стул.

— Я присяду?

Одуван неуверенно кивнул головой и осмотрел зал. Было много незанятых столиков.

Дама опустилась на стул, расправила юбку и хлебнула пива.

Почувствовав неловкость паузы, она вежливо спросила:

— Вы кто, ребята?

Патрик, чтобы эта тетка отстала, сказал довольно грубо:

— Мы — айтишники, — думая этим ответом прервать приставания этой тетки.

Она вдруг рассмеялась весело и громко.

— Вы — айтишники? Не смешите меня, программисты — они все контуженные интернетом, а вы такие смирненькие да ладненькие! — она опять рассмеялась.

Одуван и Патрик даже слегка обалдели от ее приговора, но продолжили обсуждать тему коллайдера, новую статью о котором Патрик перевел с английского. Он, сыпя терминами, убеждал горячо в чем-то собеседника. Они оба так сильно увлеклись разговором, что забыли о подсевшей к ним барышне в клоунской кепке.

Зато барышня не забыла о них и попыталась привлечь к себе внимание, вытащив из кармана мобильник, сделала вид, что ей кто-то звонит, и она отвечает кому-то там, в трубке.

Патрику даже стало немного неловко за неё, так наигранно звучал её голос. Впрочем она не очень включала свою фантазию, а больше говорила местоимениями, как азбукой морзе.

— Ты меня слушаешь?

Это Патрика теребил за рукав Одуван.

— Мне этот коллайдер уже снится.

— Это к грозе, — встряла опять в разговор женщина в кепке.

Она спрятала трубку мобильника в карман и молча стала пить свое пиво.

Одуван и Патрик допили свое и встали из-за стола.

— Айтишники, не уходите, — вдруг попросила барышня в кепке.

— Извините, но нам пора…, — Патрик старался быть вежливым, и почему-то ему вовсе не хотелось уходить, а хотелось спросить у этой женщины о чем-то важном и главном. Патрик чувствовал, что она непременно знает ответ на многие такие вопросы, которые Патрик себе даже не задавал.

Но видя, что Одуван совсем не настроен беседовать с посторонними, тем более с пьяными тетками, тоже встал и пошел к выходу, вежливо кивнув на прощание женщине в кепке.

Но она, уже оценив бренность обстановки и поняв нелюбопытство к ней, опять держала в руке трубку мобильного телефона, она с нежностью прижимала его к себе и выдавала в нем тем самым свою постоянную палочку-выручалочку из нелепых положений своей жизни.

Она затыкала этой телефонной трубкой сквозняк одиночества, который прорвался в дверь, куда уходили два этих молоденьких паренька.

Они были нелюбезны с ней, но она не обиделась, она трактовала это по-своему — значит, она еще не выглядит совсем жалкой.

Если бы это было так, они бы не ушли. Она видела, что они были добрыми ребятами, хоть и заполошённые своим каким-то коллайдером.

И она высоко оценила, что они перешли с английского на русский, хоть и безобразно разбавляли его непонятными терминами.

Патрик, выйдя на улицу, оглянулся, почему-то ему захотелось посмотреть на эту чудачку в кепи.

Он заметил, что она, взяв свою кружку пива, шла через зал к другому столику, где сидела компания из нескольких человек.

Патрику стало страшно за нее почему-то, но Одуван дернул его за рукав. Они пошли в сторону офиса, продолжая свой профессиональный разговор, укрепленный компьютерными терминами.

Но Патрик не слушал Одувана. Он думал о женщине из кафе, и ему вдруг предстало ее одиночество.

— Давай вернемся, — сказал он и, не дожидаясь Одувана, пошел опять к кафе.

Женщина уже сидела одна за столиком, отвернувшись от окна, смотрела перед собой каким-то стоптанным взглядом и равнодушно не пила пиво.

— Ты куда? — удивился его возвращению Одуван. — Мне в офис надо.

— Вот и иди!

Патрик уже входил в кафе, досадуя на себя за возможное легкомыслие, но он знал, что если не вернется к этой странной женщине и не попросит у неё прощения, пусть непонятно за что, ему в дальнейшем будет всё ни к чему: ни коллайдер, ни даже Одуван, который спешил уже в офис, и которого звали в миру Иваном, как и Патрик — был просто Петей.

Он подходил к женщине в кепке и очень боялся, что она сделает вид, что разговаривает по телефону, с несуществующим собеседником.

Патрик спешил. И напрасно. Женщина вдруг встала, отодвинула, чтобы не опрокинуть, от себя бокал с пивом, легко встала со стула и, шурша шелком юбки, прошла мимо Патрика, даже не узнав в нем недавнего соседа по застолью.