Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России

Как-то Лаго рассказал, что Беседовский поделился с ним интересной информацией, исходящей из советского Наркомата иностранных дел. Коротко пересказал ее суть. Богомольца она сразу заинтересовала, и прежде всего, конечно, ему было важно знать каналы ее получения. Лаго ответил, что Беседовский в этом и других случаях не раскрывает перед ним да и перед другими своих источников. Это вполне понятно и объяснимо. Но, как он понимает, речь идет о человеке из аппарата НКИДа. Об этом свидетельствует сам характер информации.

Богомолец попросил Лаго переговорить с Беседовским о возможности подготовки информационных сообщений по советской тематике, разумеется за денежное вознаграждение. Он учитывал при этом, что финансовые дела Беседовского, хотя тот и хорохорился, были не столь хороши, чтобы пренебрегать дополнительными поступлениями.

Лаго затеял такой разговор, акцентируя внимание на том, что на англичанах, для кого, собственно, и предназначается такого рода информация, можно подзаработать. Беседовский не встал в позу — здесь Богомолец оказался тонким психологом — и без лишних слов согласился. Он подготовил информационное сообщение, которое Лаго на очередной встрече вручил Богомольцу.

Источник из НКИДа сообщал, что новым в стиле работы наркомата стали еженедельные заседания, в которых участвуют сам нарком, все его заместители и заведующие отделами. Результаты обсуждения внешнеполитических вопросов на таких совещаниях докладываются затем наркомом или его заместителем Крестинским в политбюро. Таким образом исключается разнобой в оценке тех или иных проблем и формируется оптимальный подход к их решению. В каком качестве источник имеет доступ к информации, Богомольцу пока не вполне было ясно, но сама информация явно заслуживала внимания:

«Состоялись конфиденциальные переговоры Литвинова с госсекретарем САСШ Стимсоном по вопросам советско-американских отношений. В Москве серьезно обеспокоены положением на Дальнем Востоке и угрозой военного столкновения с Японией, которого советское руководство желало бы избежать. Одним из рычагов сдерживания японского «движения» там считают прогресс в отношениях СССР с САСШ. С этой целью в Вашингтоне начались переговоры, предполагающие неординарные шаги в двусторонних отношениях».

Богомолец направил информацию Гибсону, а тот — в свой центр. Через некоторое время пришла весьма положительная оценка информации с указанием на то, что сведения об американо-советских контактах подтвердились из других источников. В Лондоне заинтересованы в получении подобной информации и в дальнейшем.

Ну, это был бальзам на душу. Наконец-то удалось нащупать солидный канал получения закрытых сведений по вопросам внешней политики СССР. Немного раздражало только то обстоятельство, что господин Беседовский скрывал источник своей информации. От него не требовалось называть имя, но хотя бы должность, которую занимает в НКИДе его информатор. На этом настаивает штаб-квартира, потому что информацию такого уровня надлежит докладывать главе кабинета.

Человек из НКИДа

Богомолец все настойчивее требовал более регулярной информации от источника Беседовского в НКИДе. Он постоянно ставил этот вопрос перед Лаго, тот увертывался как мог, потому что ему неудобно было теребить своего начальника. К тому же если Беседовский не хочет раскрывать своего информатора, то это его право и с точки зрения безопасности человека в Москве такое поведение вполне объяснимо.

А Беседовский дает очередную информацию: «В Москве в части развития советско-американских отношений, оказывается, очень рассчитывали на Баруха — советника президента Рузвельта по финансовым вопросам. Его хорошо там знали, он недавно ездил в СССР, знаком с ходом выполнения пятилетнего плана и оказался заинтересованным в ряде сделок по линии Амторга. Собственно, на это, по мнению источника, и надеялись. Однако выяснилось, что в окружении президента есть человек, который будет препятствовать советской “игре” в Америке. Им оказался полковник Леман, старый знакомый большевиков. Выходец из юго-западного района России, он хотел после революции вывезти свою семью в Соединенные Штаты, но “Интуриста” еще не было, и получить разрешение на выезд было чрезвычайно сложно. Тогда он проехал в Бессарабию и с помощью контрабандистов вызволил своих родственников».

Эти сведения Богомолец попридержал, дожидаясь следующего поступления, ему хотелось иметь солидную информацию по такой серьезной проблеме, как советско-американские отношения, которая в ориентировке штаб-квартиры фигурировала как одна из приоритетных.