Код Розы

– Ну, она ведь еще может успеть выйти замуж, – заметила на последнем собрании Женского Института[24] вдова с их улицы. Бетт в это время заваривала чай на кухне, но шепот старухи долетел до ее ушей. – Все-таки двадцать четыре года – это еще не совсем безнадежно. Правда, она вечно молчит, словно воды в рот набрала, но большинство мужчин не сочтут это недостатком. Так что ты еще вполне можешь сплавить ее кому-нибудь, Мюриэль.

– Я не хочу никому ее сплавлять, – возразила миссис Финч так уверенно, что казалось – все это предрешено и не может измениться.

«По крайней мере, я никому не в тягость», – напомнила себе Бетт. Большинство старых дев – обуза для своей семьи. А она, напротив, утешение матери, у нее есть место в жизни, она мамина помощница. Ей повезло.

Дергая себя за перекинутую через плечо тонкую косичку мышиного цвета, Бетт пошла ставить на плиту чайник, затем намочила в холодной воде и выжала полотенце точно так, как любила ее мать. Отнесла полотенце наверх, в спальню, и побежала выполнять прочие поручения. Обзаведясь собственными семьями, все братья и сестры Бетт уехали из Блетчли, но дня не проходило, чтобы Бетт не пришлось бежать на почту с очередным письмом, полным материнских советов, или посылкой с сопровождающими ее наставлениями. Сегодня Бетт отправляла квадратную бандероль своей старшей сестре, которая недавно родила. В пакете лежала вышивка крестиком: слова «Всему свое место и всё – на своем месте» в обрамлении из роз. Такая же вышивка висела над кроватью Бетт и над кроватками всех рождавшихся в их семье младенцев. Как говорила мать, никогда не рано учить ребенка знать свое место.

– Ваши квартирантки уже приехали? – поинтересовался у Бетт начальник почтового отделения. – Знаете, среди них попадаются особы со странностями. К примеру, миссис Боуден с постоялого двора «Баранья лопатка» досталась компания кембриджских профессоров – шастают туда-сюда и днем и ночью, никак не успокоятся! Думаю, вашей матери такое не понравится, а?

Он подождал ответа, но Бетт не сумела выдавить ни слова и лишь кивнула.

– Что-то не так с этой младшей дочкой Финчей, – прошептал начальник почты своему помощнику, как только Бетт отвернулась.

Она расслышала его слова и залилась румянцем. Почему, ну почему у нее не получается просто нормально разговаривать с людьми? Мало того, что она плохо соображает (Бетт хорошо это знала), но неужели надо быть еще и такой неловкой и стеснительной? Другие девушки, даже самые глупые, почему-то могли смотреть людям в глаза, когда к ним обращались. Одно дело быть тихоней, и совсем другое – замирать в присутствии людей, как перепуганный кролик. Но Бетт ничего не могла с собой поделать.

Она прибежала домой как раз вовремя, чтобы снять с плиты закипевший чайник. По крайней мере, Финчам пообещали, что к ним подселят девушек, а не мужчин. Если бы жизнь была романом, загадочные квартиранты оказались бы удалыми неженатыми красавцами, которые немедленно стали бы бороться за руку Бетт. Ничего ужаснее Бетт представить себе не могла.

– Бетт! – рассеянно позвал сидевший в кресле с кроссвордом мистер Финч. – «Пресноводная рыба из семейства карповых», шесть букв.

Бетт снова перекинула косу через плечо и стала накрывать стол к чаю.

– «Карась», – ответила она.

– А я думал, «плотва».

– «Плотва» даст «о» в колонке 17 по вертикали. – Бетт потянулась за чайником. Перед глазами у нее стоял кроссворд, на который она едва бросила взгляд нынче утром, раскладывая газету для отца рядом с его тарелкой. – А 17 по вертикали – «шифр».

– 17 по вертикали: «Система условных знаков для тайного письма», четыре буквы. И верно, «шифр». – Отец улыбнулся. – И как тебе это удается?

«Единственный мой талант», – с горечью подумала Бетт. Она не умела готовить, вязать, беседовать с гостями – зато ровно за восемь минут могла решить воскресный кроссворд без единой ошибки!

– «Определение человека, которому ничто не удается, которого преследуют неудачи», двенадцать букв, – начал было отец, но, прежде чем она успела ответить «незадачливый», за дверью послышались шаги и грохот чемоданов возвестил о прибытии квартиранток.

Мистер Финч придержал для них дверь. Миссис Финч кинулась вниз по лестнице, как хорек в кроличью нору. Пока Бетт управлялась с чайником, все уже начали представляться друг другу. Две девушки, явно моложе Бетт, вошли в сияющую чистотой кухню, и там сразу стало тесно. Обе брюнетки, но этим их сходство исчерпывалось. Одна – настоящая красавица, с ямочками на щеках, в пальто с меховой оторочкой – весело болтала с явно аристократическим выговором. Вторая была высокой, около шести футов, со строгими чертами лица, безупречно нанесенной губной помадой и черными бровями, изогнутыми как кавалерийские сабли. Сердце Бетт упало. Девушки оказались как раз из тех, рядом с которыми она чувствовала себя неловкой, тупой и – ну да, лучше и не скажешь – незадачливой.

– Очень приятно, – процедила сквозь поджатые губы миссис Финч, – принимать вас в моем доме.